«Просим защитить от злого времени»

Дата:

Дав «согласие мунгалам о признании ими богдыханского подданства», алтайские зайсаны и старшины, не мешкая, направили своих посланцев к русским. Так, спустя три месяца, в Чакырской крепости (на Колывано-Воскресенской военной линии) появился посланец зайсана Омбы – Мулла Абреимов. «С общего подчиненных его урянхайцев и бухарцов согласия, – говорил он, – просил Омба принять его с подчиненными ему людьми, которых… посемейно более пятисот человек… в подданство Ея Императорского Величества, в которое… он, вступя, …подати всякие платить желает». При этом Абреимов просил русские власти ускорить решение этого вопроса, поскольку «когда реки станут, тогда их всех… в китайскую землю без остатку погонят». И это, наверное, было бы осуществлено «мунгалами» неизбежно, если бы не одно обстоятельство: в сентябре 1755 г. против Цинской династии восстал джунгарец Амурсана, потерявший всякую надежду на то, чтобы с помощью «китайцов» стать полновластным ханом единой Джунгарии. Однако это обстоятельство отнюдь не объединило его с алтайскими зайсанами. Последние по-прежнему продолжали борьбу как с «мунгалами», так и с ним. Он для них продолжал оставаться предателем интересов ойратов и коренных народов Саяно-Алтая. Поэтому военные действия алтайцев с ним и «мунгалами» продолжали иметь место в районе Телецкого озера, на Катуни и Семе.

Встретив ожесточенное сопротивление алтайцев, Амурсана прекращает в октябре 1755 г. с ними борьбу и уводит свои отряды в Джунгарию, опасаясь действий против себя крупного китайского войска, дислоцировавшегося в Южном Алтае. Но это отнюдь не принесло мира на алтайскую землю, ибо Цинская династия почти тут же напомнила ее насельникам о себе. Ей очень не хотелось, чтобы Амурсана примирился с алтайскими кочевниками. Дабы не допустить этого, китайский император приказывает командиру «южного своего войска» срочно вызвать алтайских зайсанов и старшин в «свое войско и отправить потом их в Китай». Представители алтайской родоплеменной верхушки вынуждены были уступить силе и подчиниться ультиматуму. И они поехали в Пекин. В течение четырех месяцев там, согласно источнику, побывало около 20 человек. Принявший их там «Сын Неба» (император Цяньлун) пожаловал им чиновничьи титулы и соответствующие знаки отличия. А перед отъездом «алтайских делегатов» из столицы строго наказал им быть готовыми поддержать своими войсками маньчжуров, которые весной 1756 г. пойдут войною на Амурсану.

А русские власти тем временем по-прежнему продолжали хранить глубокое «молчание» по поводу обращений алтайских зайсанов и старшин о приеме их в русское подданство. Совсем по-иному вели себя в этой ситуации китайские отряды: они старались как можно дальше проникнуть вглубь Горного Алтая и силой принуждали местных «инородцев» подчиниться своей воле. Учитывая это, а также продолжавшиеся настойчивые притязания китайцев «увести к себе» алтайцев, как бывших ранее подданных Джунгарского ханства, которое «ныне повержено Сыном Неба», в силу этого, утверждали китайцы, «алтайские варвары принадлежат по праву победителя правителю Поднебесной империи». Вследствие негативно складывавшейся для коренного населения Южного Алтая ситуации алтайские зайсаны и старшины собирают на реке Кайрлук совет, который постановил еще раз обратиться к русским властям о приеме их со своими подданными «в российскую протекцию». В январе 1756 г. прошение с такой формулировкой поступило от имени 13 алтайских зайсанов в Бийскую и Чакырскую крепости – от зайсана Омбы и других представителей алтайской родоплеменной знати.

Аналогичного рода прошения передавались ими также административным лицам или военным, в силу обстоятельств оказавшимся в алтайских кочевьях. Таковое, к примеру, было передано в феврале 1756 г. капитану Таракановскому представителями Каракольской волости, ведомства зайсана Намыкая Малаева. А 15 февраля того же года прошение от имени 12 алтайских зайсанов (под властью которых «находилось 1500 юрт») уже им лично было передано командующему Колывано-Кузнецкой военной линией полковнику Дегарриге.

В разгар этих дипломатических сношений русским властям становится известно о новом вторжении цинских войск в Горный Алтай. Об этом в начале марта сообщили в Бийскую крепость посланцы зайсанов Буктуша, Бурута, Намыкая, Намыка, а в Усть-Каменогорскую крепость такие вести доставил посланец зайсана Гулчугая (Кулчугая), в Чакырскую крепость – люди зайсана Омбы Алтай Мабырашев и бухарец Абреимов. Несколько раньше (в феврале 1756 г.) люди Омбы известили капитана Тесницкого о наступлении китайцев. В беседе с ним они сообщили, что «прибыли к ним» в Канскую волость «от китайского державца 30 человек и объявили, что позади них идут войска для взятия их в китайское владение».

Разворачивавшиеся на Алтае события поставили русское правительство в крайне затруднительное положение. Во-первых, налицо была угроза распространения цинской экспансии за пределы Джунгарии. Но имевшимися в данном регионе российскими воинскими силами предотвратить агрессию Цинской династии не представлялось возможным. Во-вторых, весьма сложным и проблематичным делом являлось взятие алтайцев, бывших данников Джунгарии, под свою защиту. Надо полагать, что именно этими обстоятельствами Коллегией иностранных дел 13 ноября 1755 г. была порождена директива, предписывавшая и гражданским и военным властям «не вступаться в ойрато-маньчжурские междоусобные ссоры и ни одного против другого не оборонять».

Видя затруднения и нерешительность русских властей, цинские отряды проявляют еще большую активность в достижении своих экспансионистских целей. Принуждение «алтайских инородцев» к принятию китайского подданства, грабежи, массовые угоны в плен мирного населения, насилия и убийства ни в чем не повинных жителей стали в те дни обычным явлением в Южном Алтае. Не дождавшись покровительства со стороны русских властей, алтайцы снова вынуждены были взяться за оружие и выступить в защиту своей свободы, независимости и своих владений. В этом противостоянии китайским войскам особенно преуспели отряды Омбы, Гулчугая, Бобоя и других алтайских предводителей, которых китайский император Цяньлун объявил «своими личными врагами, осмелившимися оказать сопротивление цинским войскам», за это к ним, заявил он в своем приказе, «нельзя проявлять снисходительность». Но, выполняя это повеление, командующий китайскими войсками в Горном Алтае Хадаха проявил некоторую «медлительность», чем вызвал «гнев Сына Неба». «Почему, – грозно вопрошал тот в своем приказе, направленном Хадахе, – не пойманы главные разбойники Омба, Кутук и прочие?» И потребовал выполнить его приказ «немедленно».

Выполняя его, то есть разыскивая «личных врагов Сына Неба», цинские отряды все глубже внедрялись в просторы Горного Алтая. Преследуемые противником алтайцы уходят к границам Русского государства, а часть их скрывается в глухих труднодоступных местах. Посланник зайсана Буктуша алтаец Кайсан Бектешев, прибывший в мае 1756 г. в Бийскую крепость, передал полковнику Дегарриге прошение своего владельца о приеме его в российское подданство, а также сообщил «высокому начальнику» о наступлении китайцев, от которых его соплеменники разбежались «по разным урочищам».

Те же, кому не удалось уйти от преследователей, повели двойную игру. Под предлогом якобы обсуждения условий приема китайского подданства они намеревались выиграть время, надеясь на положительное решение их просьб русскими властями. Однако китайское командование не проявило доверия к такого рода заявлениям и настаивало на своем. Тайно прибывший весной 1756 г. в Бийскую крепость алтаец Аксак Едженин поведал там о том, что к его зайсану Номкы «из китайского войска приходят послы и, грозя, требуют алман… со всех двенадцати зайсангов». Кроме того, они намерены «взять тех зайсангов с их людьми с тех мест, где ныне они кочуют, и увести в свою землю», а коль они откажутся переходить, то всех их грозят «перевешать на березах».

Используя любую возможность, зайсаны и старшины вновь и вновь направляют русским властям свои прошения о приеме их в подданство России. Одно из таковых было направлено 9 марта 1756 г. сибирскому губернатору В.А. Мятлеву. Не получив от него желаемого ответа, зайсаны обращаются 6 апреля 1756 г. (через Мятлева) с прошением в Коллегию иностранных дел. Не зная еще, какой ответ она даст, алтайские кочевники, ища защиты от геноцида маньчжуро-китайских отрядов, стали самовольно прикочевывать к русским укрепленным пунктам и селиться около них. Такого рода сведения поступили весной 1756 г. в Томск от командования Чакырской, Усть-Каменогорской и других русских крепостей.

Взвесив все «за» и «против», российское правительство принимает решение о приеме алтайских кочевников в «русскую протекцию». Это решение было закреплено Указом от 2 мая 1756 г., в котором были обстоятельно изложены условия и порядок приема алтайцев в российское подданство. В соответствии с этим правительственным документом Сибирской администрации было разрешено принимать «алтайских инородцев» в российское подданство даже в том случае, если они, «придя в нашу протекцию», не захотят покидать свои кочевья и переселяться в другие места. В этих случаях, подчеркивалось в указе, «оным зенгорцам» полагалось не только не отказывать в приеме в «нашу протекцию», а, приняв «в оную, разрешать им кочевать по своим вышеозначенным рекам или в других местах внутри [нашей] границы». Местная администрация обязана была, согласно указу, принимать соответствующие меры, дабы «наши новоподданные зенгорцы были китайской стороной оставлены в покое».

С 1 июня 1756 г. в крепостях, на форпостах и редутах Колывано-Кузнецкой военной линии начался прием алтайских кочевников в русское подданство. Маньчжуры, видя, что алтайские кочевники уходят от них в «русскую протекцию», все делали для того, чтобы не дать им возможности приблизиться к российской границе. Для этого маньчжуро-китайские отряды выставили заслоны в районе Черного Иртыша, в нижнем течении реки Буянту и по ее притокам, а также стали прочесывать местность «южного направления». Нередко отдельные части цинских войск приближались к русским крепостям и требовали от их командования выдачи «им пропущенных за русские кордоны зенгорцев». Но, невзирая на предпринимаемые меры, маньчжурским завоевателям не удалось сдержать натиск и стремление отчаявшихся «в несчастиях бывших алтайских зенгорцев» уйти в российские пределы. Несмотря на все препоны, выставляемые ими на пути алтайцев, последние ушли-таки под «высокую руку Ея Императорского Величества». Согласно официальным данным, к концу сентября 1756 г. российское подданство приняла основная масса алтайского кочевого населения. По донесениям российских властей (гражданских и военных), положение «новоподданных было крайне тяжелым»: у большинства из них не было ни скота, ни имущества, а порой даже одежды. По сообщению официальных переписчиков, маньчжуро-китайские отряды взяли у зенгорцев все, что можно было взять, а то, что они не могли отнять и увезти с собой, «разорили и уничтожили без остатку».

Николай МОДОРОВ,
доктор исторических наук,
профессор, академик РАГН

Все самые последние новости в нашем телеграм канале

Отправь другу

spot_imgspot_img

Популярное

Другие статьи

В Горно-Алтайске пройдет ежегодный фестиваль «Книга Алтая»

Одиннадцатый ежегодный фестиваль «Книга Алтая» пройдёт с 8 по...

«Манжерок» запустил специальный тариф для школьников

Всесезонный курорт «Манжерок» запустил специальный тариф для школьников. Акция...

Под счастливым числом

Сегодня, 29 марта, в Перинатальном центре Республики Алтай по...

В Республике Алтай завершается контрактация объектов дорожного нацпроекта

В Республике Алтай завершается определение подрядных организаций для ремонта...