Игорь Мызников. За сеном

Дата:

В Степаненков лог меня послали с дядей Андреем Заречневым. Там было несколько зародов сена, и по наряду бригадира нужно было привезти то, что осталось, не сопрело за дождливую осень. Чалка и Гаврюша, два молоденьких мерина, неторопливой рысцой тянулись с санями в длинную пологую горку в сторону Каранчака – так называлась стройная берёзовая рощица.

В санях под тулупом тепло. Дядя Андрей, монотонно ругая бригадира и погоду, тревожно поглядывал на небо. Задувал буранчик. За косогором в белёсой мгле пропала деревня. Колки то проявлялись, то пропадали в облаках налетающей снежной пыли, пляшущей кругом, словно тысячи замысловатых меняющих форму фигур.

– Ты подремли пока, Витьша. Ишо далече, только Каранчак вон слева остался. А я – опосля, когда обратно пойдем.

Дядя Андрей не любил лишних движений. В 30-м году за отказ вступить в колхоз его, двадцатилетнего парня, раскулачили. Отобрали рабочего коня, угнали на общий двор пару коров с телушкой. Нехитрый сельский инвентарь унесли в колхозный амбар, а его вместе с женой в чем были сослали в Нарым на долгое десятилетнее поселение. В ссылке умерла жена, он скрепился, очерствел душой, вернулся, чтобы тут же уйти на фронт. В неразберихе первых месяцев войны попал в окружение и плен. Вновь вернулся домой в деревню только в 46-м с синим лагерным номером, бесстрашием и ненавистью к любому начальству.

За Налобихой дуло сильнее. Монотонно визжали полозья саней. Завывал ветер, загоняя под воротник тулупа редкие колючие снежинки. Только к обеду добрались до места. Встали в затишке, раскопали занесенный с осени стожок.

– Ну, Витьша, подавай, я на возу буду.

Я споро подавал дяде Андрею большие навильники сена. Неторопливыми уверенными движениями он раскладывал его по саням ровным пышным прямоугольником, легко поспевая за моей дурной силой.

– Не торопись, Витьша, еще успеешь сорвать пупок на работе. Давай теперь ты на воз лезь, я подавать буду.

– Дядя Андрей, я не умею, – смахивая со лба пот вперемешку с сенной пылью, сказал я.

– Ну когда-то и учиться надо. Давай лезь!

Вскоре возы были полны. Не торопясь, пожевали мерзлого сала и тронулись по чуть видной под снегом колее. В поле буран дул вовсю. Казалось, земля и небо слились, превратились в одну режущую колким снегом мешанину. Чтобы не растеряться в буранной мгле, повод Гаврюши привязали к бастрику саней Чалки, идущего впереди. Мы забрались на один воз и укрылись тулупами – вдвоем теплее. Ехали долго. Опытный дядя Андрей бросил поводья со словами:

– Кони чуют дорогу домой, не заплутают, дойдут до деревни сами.

Пригревшись под тулупом, под мерное покачивание воза я задремал. Очнулся от того, что воз перестал двигаться, дяди Андрея не было. Выглянул – край согры. Чалка стоял, опустив голову, пофыркивая и прядя ушами. Хитрый Гаврюша лежал, вытянув морду и натянув повод. Дядя Андрей, проваливаясь в глубокий снег почти по пояс, шел из согры с только что срубленным длинным черёмуховым прутом.

– Ты чего, – крикнул я, – удочку решил срубить?

– Ну-ка, Витьша, протяни-ка эту скотину вдоль спины, ишь гад какой, не хочет воз тянуть. Разлегся и лежит! Никакого ему лешего!

Я слез, дернул Гаврюшу за натянутый повод. Лежит. Взял вырубленный хлыст. И с оттягом дважды вытянул мерина наискосок по спине. Ничего. Даже головы не повернул.

– Вот ить гад, не хочет идти! А здесь заметет. Замерзнем с ним!

Мерин упорно лежал в снегу, не реагируя ни на понукания, ни на изломанный о его бока прут. Тут до меня дошло…

– Дядя Андрей, дай спички.

– Ты чего, Витьша, закурить с горя решил?

– Да нет. Сейчас попробую так вот еще…

Дернув с воза клок сена, подложил под бок упрямо лежавшему Гаврюше и, ломая гаснущие на ветру спички, поджег затрещавшие сухие былинки. Вспыхнувший костерок задымил, пламя присело и тут же подпрыгнуло, разгораясь, весело лизнуло ленивую тушу. Запахло паленым волосом. Гаврюша повернул морду, оглядываясь, резво поднялся и пошел, сминая огонь полозом саней и пытаясь обогнать еще стоявшего Чалку.

– Ну, Витьша, молодец! – заваливаясь на уходящий воз, прокричал дядя Андрей.

Кони понуро брели в снежной мгле. Мне показалось, небо слегка приподнялось, ветер стих. Стали проглядывать мутные пятна колков. Дороги не было. Неожиданно в вышине как будто отворилось окошко. Хлынул яркий свет, осветив все вокруг. И видно стало в ослепительно засверкавшей снежной дали знакомые увалы с речной долиной между ними.

Где-то сзади в вышине послышался нарастающий незнакомый рокот. Я оглянулся. Казалось, прямо на нас шел самолет, стремительно снижаясь. Промелькнули напряженное лицо пилота, зелень крыльев над нами и скрывшаяся в буруне снежного вихря красная звезда на хвосте.

Самолет приземлился метрах в ста от нас и, тяжело переваливаясь на лыжах, заскользил, поворачиваясь, отгоняя от себя тучу поднятого снега. Дядя Андрей бросил мне вожжи, соскочил с воза, схватил под уздцы рванувшего было Гаврюшу.

– Стой, не балуй! Куда рванул, скотина худая?!

Рокот самолета затих, вместе с ним, как по команде, захлопнулось солнечное окно в небе. И вновь все погрузилось в липкий серый сумрак.

От самолета к нам шел, увязая в снегу, летчик – в шлеме с выпуклыми очками на лбу, кожаной меховой куртке, рыжих пушистых унтах, с планшеткой через плечо. Такие же планшетки я видел на редких фотографиях наших деревенских фронтовиков.

– Че, бензин кончился? – еще издали спросил дядя Андрей приближавшегося летчика. – Али поломался? Мерин-то мой едва не окочурился со страху!

Летчик подошел, поздоровался, придерживая рукой планшетку, сказал:

– Извините, мужики, что напугал, муть такая, заблудился я. Только просвет увидел – сразу к земле, а тут и вы. Покажите, в какой стороне Кытманово? Пакет срочный везу.

Дядя Андрей хмыкнул.

– Видно, и у тебя, милок, начальство дурное, не жаль им ни тебя, ни техники твоей, коли в такой буран лететь заставило. Добрый хозяин сегодня и собаку из дому не выгонит.

– Ничего, скоро другой хозяин будет, – рассмеявшись, ответил летчик.

Дядя Андрей показал рукой в снежную даль.

– Тебе, милок, туда. Отседова – верст тридцать.

Летчик достал из планшетки карту, сверился с местностью, угостил нас папиросами, поблагодарил и пошел к самолету.

Взревел мотор, и с коротким разбегом машина оторвалась от снежной равнины, оставляя за собой длинные белые полосы, скользящие с лыж тонкой белой кисеей. Самолет сделал над нами круг, качнул напоследок крыльями, быстро превратился в точку и исчез. Кони послушно тронулись. Вскоре за увалом открылась деревня.

Вечерело.

Было 6 марта 1953 года. (В этот день умер И.В. Сталин.)

 

Все самые последние новости в нашем телеграм канале

Отправь другу

spot_imgspot_img

Популярное

Другие статьи

«Единая Россия» проведёт «Диктант Победы» на суше, в море и в небе

Международное масштабное тестирование на знание истории Великой Отечественной войны...

По требованию прокуратуры подрядчик привлечен к ответственности за нарушения при благоустройстве городской площади

По требованию прокурора города подрядчик привлечен к административной ответственности...

В Республике Алтай ведется подготовка к дорожно-строительному сезону

В этом году в рамках реализации национального проекта «Безопасные качественные...