Апрельская метель скрыла из виду заснеженные вершины хребта Корбу. Свинцовый вал телецкой «низовки» тяжело ворочал прибрежную гальку, а пронизывающий, отнюдь не весенний ветер навевал мысли о горячем чае и гудящем огне в домашней печи. Я глянул в сторону открывшегося на мгновение Корбу и вспомнил события двадцатилетней давности…
Карта заповедника никак не хотела ровно лежать на столе. И тогда её пришлось прижать первыми попавшимися под руку предметами: под руку попались высокая тёмная бутыль с местным яблочным кальвадосом и тройка гранёных стаканов. Карта легла ровно. Четыре головы склонились над ней, и началось обсуждение предстоящего маршрута патрулирования заповедной территории оперативной группой Алтайского заповедника.
Выход группы наметили не позже середины января из Яйлю, вернее, из залива Камга с устья небольшой речки Ат-Кичу. Потом через хребет Корбу в долину реки Кокши, затем переход через Абаканский хребет и долину Ерината в верховья Кыги, а там уже вдоль отрогов Шапшальского хребта в долину реки Шавлы к кордону заповедника Чодро, расположившемуся на берегах бурного Челушмана.
Маршрут довольно сложный даже в летнюю пору, а уж зимой… Но бодрые голоса патрульщиков и директора заповедника Сергея Ерофеева оптимистично обсуждали количество переходов и днёвок, места потенциальных встреч с браконьерами. «Вот здесь быстренько подниметесь, — говорил директор и бывалый патрульщик Ерофеев, — а потом вниз, прямо к избушке…» «Так-то оно так. Вот только ходят не по карте, ходят по ТАЙГЕ», — медленно, но спокойно и уверенно произнёс Геннадий Иванович Зубин, не менее бывалый инспектор патрульной группы, опытный охотник за браконьерами.
И действительно, потом у нас были и холодные ночёвки у костра, и штурм на камусных лыжах верховий речки Дырях с элементами альпинистской техники, и траверс Абаканского хребта, и ночные переходы во время полнолуния по долине Шавлы. И всё это время спокойствие и уверенность Геннадия Ивановича поддерживали тот оптимизм, который вселился в нас у карты Алтайского заповедника.
Геннадий Иванович Зубин. Перефразируя слова Маяковского, можно смело сказать: я говорю «заповедник» – подразумеваю «Зубин», я говорю «Зубин» — подразумеваю «заповедник»… Вот уже почти 40 лет Геннадий Иванович не изменяет Алтайскому заповеднику. Он один из самых «результативных» и упорных инспекторов. Его упорство в достижении цели – поимке браконьеров – достойно всяческого уважения. Именно про него ходят легенды о том, что если Зубин вышел на след браконьера, то непременно настигнет его и накажет. Даже если для этого понадобится несколько лет…
Браконьерская лыжня петляла среди огромных камней русла замерзшей реки, проскакивала под низко склонившимися под тяжёлыми снежными шапками ветвями елей. При моём росте и весе тропить след нарушителей заповедного режима было довольно хлопотно. Поэтому Гена Зубин шёл впереди и внимательно смотрел по сторонам. Вот он остановился, и его каёк (длинная крепкая лыжная палка для ходьбы на камусных лыжах в сложных горно-таёжных ландшафтах) стремительно метнулся к едва заметному снежному бугорку и воткнулся в него. Раздалось металлическое лязганье, и каёк вернулся обратно с захлопнувшимся на нём капканом. Ещё одному соболю он сберёг шкурку…
Уверенный в себе таёжник, знающий и соблюдающий законы тайги и Телецкого озера, великолепный следопыт и добрый товарищ, Геннадий Иванович Зубин был и остаётся примером для всех без исключения сотрудников Алтайского биосферного заповедника и добрым наставником для молодых инспекторов охраны. Его жизненный путь пролёг через работу на отдалённых кордонах Чодро и Чири, где до сих пор ровно горят дрова в печах, сложенных его умелыми руками. Вместе с ним все тяготы таёжной и деревенской судьбы пронесла через годы совместной жизни его верная жена Татьяна, с которой они воспитали двух замечательных успешных дочерей.
И ещё он из тех русских мужиков, которые делают дело только один раз. Просто потому, что после них ничего не надо переделывать…
Готовим снаряжение к длительному зимнему походу (более 30 дней) по просторам Алтайского заповедника. Осматриваем камусные лыжи, пакуем рюкзаки продуктами и необходимыми вещами. Спрашиваю Гену: «Ты взял техническую аптечку?» «А зачем?» — спрашивает он. «А вдруг что-нибудь сломается…» — говорю ему. «У меня никогда ничего не ломается…» — спокойно отвечает он мне.
Глядя в даль Телецкого озера, вспоминая то наше давнее многодневное зимнее патрулирование, я слышу в шуме волн и свисте ветра голос Гены Зубина: «Женька! Лавина!» И вновь сквозь годы вижу: как огромная масса снежного козырька тяжело срывается вниз и, поднимая белую завесу, катится в мою сторону. Чувствуя всю драматичность ситуации, разворачиваю лыжи и пытаюсь выскочить с пути несущегося на меня снежного «поезда»… Всё происходит как во сне: лавина медленно несётся в мою сторону, я медленно разворачиваю лыжи и медленно ухожу с её пути. Ушёл. Успел.
И чем дальше в прошлое уходят светлые годы работы в патрульной группе заповедника, тем сильнее осознаёшь влияние на свою жизнь тех людей, которые были и остаются рядом последние три десятилетия. И если что-то удалось и удается в этой жизни, то во многом благодаря моим напарникам по оперативным рейдам на необъятных просторах Алтайского биосферного заповедника.
Евгений Веселовский
