Художественный руководитель Государственного национального театра танца «Алтам» Айана ШИНЖИНА рассказала в интервью нашей газете о творчестве, достижениях и планах на будущее.
– Айана Ивановна, какими событиями вам запомнился прошедший год?
– Если говорить о выступлениях за пределами республики – это, конечно, сентябрьская проездка в КНР, в регион Внутренняя Монголия. Мы участвовали в Третьем Международном шоу и научном форуме по искусству монгольского танца, проходивших в рамках III Китайско-монгольской выставки в городе Хух-Хото. Туда съехались профессиональные коллективы и солисты монгольских танцевальных сообществ мира, практики и теоретики в области науки танца. От России были приглашены Государственный национальный театр танца и песни «Байкал» из Бурятии и мы. Шоу составляли произведения, созданные на основе фактуры и ритма монгольских национальных танцевальных движений, но организаторы все же включили «Алтам» в конкурсную программу, несмотря на то, чтомы представляли хореографию тюркского стиля. Мы представили два разноплановых танца – лирический «Шыныруш jинjилер» («Звенящие бусы») и динамичный «Кийис баазачылар» («Ковровщицы») и в итоге стали бронзовыми призерами, получив также диплом за лучшую балетмейстерскую работу.
– Раньше вашему коллективу уже приходилось выступать в Китае?
– Нет, мы больше гастролировали по странам Европы. Были во Франции раз пять-шесть, в Бельгии три раза, в Италии, Германии, Австрии и так далее… В Азии тоже выступали – в Турции, Монголии, теперь побывали и в Китае.
– Есть разница, перед каким зрителем выступать?
– Раньше поездки в Европу мне казались более ответственными…
– Более взыскательная публика?
– Да. Но оказалось все наоборот. Для европейцев мы совсем «другие», к нашему искусству относятся как к эксклюзивному. У китайцев же отношение более внимательное и ревнивое. К тому же они хотели нас как бы «подогнать» под стандарты монгольской хореографии, а мои амбиции и как балетмейстера, и просто как представителя алтайского народа заключаются в том, чтобы демонстрировать в танце национальную идентичность.
Кроме того, в августе мы выступили на Межрегиональном фестивале коренных народов Севера и Дальнего Востока в Томской области, куда приглашают нас ежегодно. Что касается нынешнего года, наш театр в феврале принял участие в мероприятии, приуроченном к празднованию Чага байрама в Москве, организованном нашим московским землячеством при поддержке столичного Департамента национальной политики и межрегиональных связей и Правительства Республики Алтай. На площадке МИД России мы представили пять разноплановых танцевальных композиций, разделив их на три выхода. К примеру, первая посвящалась культу огня, поскольку праздник начинается со связанных с ним ритуалов, еще одна – «Уч-Сумер» – была создана по мотивам творчества Григория Ивановича Чорос-Гуркина, юбилей которого отмечается в этом году.
– А если говорить о новых творческих начинаниях, что бы вы отметили?
– Событие, которое я считаю самым значимым сегодня, на нынешнем этапе развития национальной балетной драматургии и становления балетного искусства в республике, – это постановка первого алтайского эпос-балета «Кан-Кереде», премьера которого состоялась в Национальном театре им. П.В. Кучияка в декабре прошлого года. Спектакль родился в синтезе классического балета и национальной пластики, хореографии. Его действительно следует считать первым в этом жанре: он создан местными постановщиками на базе профессионального театра танца Республики Алтай, в нем задействованы местные артисты, тема взята из нашего родного национального эпоса. Прежде, в 2007 году, мы уже создали этнографический балет «Сынару» по мотивам творчества сказителя Николая Улагашева. То был важный этап в становлении алтайского национального балета. А «Кан-Кереде» в полной мере можно считать его сконструированной моделью, образцом.
– Как у вас родился замысел постановки?
– Задумывала ее давно. Она стала для меня действительно этапной: в прошлом году я отметила свое 50-летие, но поскольку вся моя жизнь с ранних лет была посвящена искусству, не воспринимала эту дату как свой личный юбилей. Мне хотелось сделать какой-то осязаемый подарок всем жителям республики – и профессионалам, и любителям искусства.
– За основу сюжета вы взяли легенды о птице Кан-Кереде. Почему?
– Для алтайцев Кан-Кереде, белый грифон, – такой же символический образ, как для других народов, к примеру, птица Феникс. Согласно мифологии, Кан-Кереде – покровительница природы и всего живого. Этот образ символизирует честь и достоинство народов Алтая. Как известно, он запечатлен и на гербе республики. В либретто я не использовала шаблоны известных легенд, а воплотила свое авторское видение, попытавшись раскрыть миф как можно более широко. Тот факт, что информации об этом сказочном персонаже немного, позволил мне создать собственный оригинальныйсюжет и его героев, дать им имена.
– Расскажите о коллективе, работавшем над созданием балета.
– В спектакле принимали участие артисты Государственного театра танца «Алтам» Республики Алтай, Государственного молодежного ансамбля песни и танца Алтая, а также солисты из Москвы.
Постановщиками выступили Айхан и Ак-Ай Шинжины. Они работали непосредственно над созданием хореографии балета, опираясь на школы классического и алтайского танца, используя знания современных стилей и направлений танцевального искусства. Своими пластическими решениями они сумели передать все тонкие нюансы, особенности сюжета, раскрыть психопластику персонажей.
– Кто работал над музыкальным и художественным оформлением спектакля?
– Замечательную музыку к балету написал композитор Александр Трифонов.Она очень глубокая и психологичная, точно определяет характеры персонажей, передавая все оттенки их переживаний, прекрасно раскрывает сюжет. Каждый герой имеет свой лейтмотив. Музыкальные портреты, оформление отдельных сцен и эпизодов призваны показать то, что скрыто за их видимым наполнением.
Сценографию, эскизы мягких декораций и костюмов для балета разработал художник-постановщик Алексей Дмитриев. Краски, формы – все созвучно передавало стиль. Постановщики прекрасно воплотили замысел и идеи, которые закладывались при работе над спектаклем.
– Что в вашей интерпретации воплощает образ Кан-Кереде?
– Прежде всего, идею самопожертвования ради свободы. В постановке она переплетается с темой любви. Динамику сюжета образует противостояние темных и светлых сил. Действие строится на жонглировании энергией в пространстве. Например, в выстраивании сцен мы использовали символику, создаваемую светлыми и темными тканями. Любовь олицетворял белый платок, прошедший лейтмотивом через весь спектакль и превратившийся в финале в белые крылья Кан-Кереде.
– Действующие в балете светлые и темные силы – синонимы добра и зла?
– Не совсем. Это символическое противостояние, для воплощения которого мне не хотелось прибегать к банальному буквализму. Поэтому мы вывели из спектакля оружие как таковое, его там нет. Центральный сюжет – противостояние двух героев-батыров. Один олицетворяет жизнь, другой – смерть. Но даже отрицательный герой, главный злодей, должен был в какую-то минуту вызвать у зрителя симпатию или жалость. Ведь он тоже любил, хотел жить и имел право на свободу. Да и сама Кан-Кереде – воплощение и добра и зла, парафраз как жизни, так и смерти.
– Как я понимаю, вы задумывали создать сплав традиций и современности?
– Мы добивались, чтобы в стилистике и пластике балета, с одной стороны, чувствовались аутентичность и архаика, что-то глубинное, генетически присущее скифской и наследующей ей алтайской культуре, с другой – произведение должно звучать современно. Нашей задачей было, используя современные средства и возможности, воссоздать эту архаику. При разработке сценографии и создании эскизов костюмов мы опирались на элементы скифской культуры, известной по находкам в пазырыкских и башадарских курганах. В костюмах не было громоздких металлических элементов, только ткани. Чтобы визуально разделить группы персонажей, мы использовали характерную для древних племен тотемную символику, расширив ее трактовку. Например, когда девушка из «оленьего» рода выходит замуж за батыра из «птичьего» племени, она перенимает у него способность летать.
– Насколько я знаю, «Как-Кереде» вы уже успели показать в Барнуле?
– Да, в конце прошлого года. Там спектакль был воспринят публикой даже эмоциональнее, чем в Горно-Алайске, а билеты были проданы за один день. Сейчас нам поступило предложение представить его в Новосибирске.
– Какие еще планы у «Алтама» в этом году?
– Все они упираются в финансы. Театр танца «Алтам» является автономным учреждением, и, как мы с коллегами шутим, в нашем бюджете две основные статьи – заработная плата и налоги на нее…. На прочие расходы – 183 тысячи рублей на год. Сюда входят услуги связи, канцелярские товары и т.п. Оплата транспорта и командировок, обеспечение постановочной деятельности, безусловно, не могли войти в столь мизерную сумму. Сейчас «Алтам» каждым концертом старается заработать средства на реализацию своих же проектов, на жизнедеятельность театра. А постановка балета «Кан-Кереде» состоялась благодаря помощи главы республики Олега Хорохордина. Коллектив благодарен ему за понимание и поддержку, ведь «Кан-Кереде» – большой и значимый проект, своими силами реализовать его нам было бы не под силу.
Хочется, чтобы «Алтам» и дальше жил и творил. В творческом плане, я считаю, самое сложное – сохранить то, что имеешь. Тем не менее, есть ряд давних и новых замыслов, которые хотелось бы воплотить. Некоторые из них, я надеюсь, мы представим публике.
Кроме того, в июне мы выступим от Республики Алтай в Москве на Фестивале национальных культур «Многоцветие России». И, конечно, планируем многочисленные концерты в регионе и за его пределами.
Беседовал Михаил ГОВОРОВ
Фото Евгения Бутушева и автора
