Он родился в селе Карасук, недалеко от Горно-Алтайска, на берегах одноименной реки. Оно живо и по сей день, правда, в нем всего шесть улиц. А тогда… Горные склоны, необозримые пастбища, березовые рощи, сибирские кедры и сосны – вся эта природная красота окружала его с детства. А воздух какой! И люди здесь жили удивительные: строгие и добрые, обидчивые и справедливые, трудолюбивые и выносливые, мудрые и доверчивые.
Я долгое время не могла понять: чего же больше в моем отце из всех этих качеств? Только спустя многие годы размышлений пришло понимание: он – это все вместе. Наверное, поэтому так и сложилась его жизнь.
Сегодня, в год 75-летия Великой Победы, я рассказываю о своем отце Юрии Николаевиче Кувалдине, заслуженном юристе РСФСР, прокуроре Горно-Алтайской автономной области, судье Верховного суда Республики Алтай, признанном в 1996 году Советом судей Российской Федерации среди ста лучших судей России, фронтовике-разведчике 45-й отдельной Сибирской стрелковой бригады, и о земляках – сибиряках, о тех, кто насмерть стоял, защищая каждый клочок русской земли от фашистских захватчиков.
Сразу после окончания школы, 15 июня 1941 года, мой папа вместе со своим другом Валерой Комаровским уехал в Кемерово, так как они были уже зачислены в Канское высшее военное училище. Готовиться быть военными они начали задолго: занимались спортом, сдавали нормы ГТО, были членами Осоавиахима, в кружке изучали устройство винтовки, противогаза, занимались учебными стрельбами, хотя оба хорошо стреляли, ведь в деревнях и селах было принято ходить на охоту, а значит, нужно было уметь стрелять. Зимой много ходили на лыжах. Думали о том, что все это пригодится в учебе, но… пригодилось на войне.
22 июня они уже стояли, как и большинство мужчин-сибиряков, у дверей военкомата, чтобы записаться в армию. Обучение в училище было ускоренным, готовили военных разведчиков. 3 сентября 1941 года папе исполнилось 18 лет. В это время фашисты уже подходили к Москве. А в Сибирском военном округе началось формирование сибирских бригад и дивизий. На базе военного училища начала формироваться 45-я Сибирская стрелковая бригада, курсантов экипировали и отправили на фронт.
Отец рассказывал, как они были одеты: теплое белье, стеганые брюки и «стеганая куртка», как говорили немцы, а по-нашему – фуфайка, теплые шапки и рукавицы, валенки, шинель, белые тулупы, маскировочные комбинезоны. Вручили и оружие. У отца был пистолет-пулемет Дегтярева – самое удобное для разведчиков оружие.
Здесь хочется вспомнить о наших настоящих друзьях – монголах. Они всегда жили рядом с Алтаем. Белые тулупы из овчины они шили и отправляли на фронт для наших сибиряков.
Я подняла документы, из которых узнала, как Монгольская Народная Республика помогала СССР в войне с фашистами. Ее экономическая помощь состояла в передаче теплой одежды, продовольствия, приобретении танковой колонны и эскадрильи самолетов. Передача танковой колонны из 53 машин «Революционная Монголия» была в январе 1942 года, в 1943-м состоялась передача эскадрильи самолетов 322-й истребительной авиационной дивизии, в составе которой воевало много Героев СССР. МНР взяла на себя и обеспечение этих соединений продовольствием. Для фронта от республики было передано 500 тыс. лошадей.
Немецкие войска подходили к Москве, когда сибиряки уже подъезжали к местам боев. 17 сибирских дивизий пошли защищать столицу, а часть 45-й бригады, которую включили в состав 3-й армии под руководством генерал-лейтенанта Пуркаева, была отправлена на поддержку войск, взявших немецкую дивизию «Мертвая голова» в два «котла» – под городами Холм (группировка в 5,5 тыс. солдат) и Демьянск (около 100 тыс. солдат), что сейчас находятся в Новгородской области. Отца и его друга включили в 3-ю роту второго батальона пеших разведчиков. На фронт папа с другом прибыли 5 ноября 1941 года.
Морозы в тот год стояли жуткие, днем доходило до – 40, ночью температура опускалась до – 46 градусов. Сибиряки-разведчики были на особом счету: выносливые, хорошие охотники, имевшие опыт ожидания в засадах, терпеливые и немногословные.
– Стояли мы у деревни Кресцы Луки-Каменецкой области (ныне Новгородская), – вспоминал отец. – В боевые действия вступили в середине ноября 1941 года. Задача разведчиков – наблюдать за передвижением войск противника, переходить линию фронта, брать «языка», вести круглосуточный учет прибывающих немецких эшелонов с техникой и живой силой. Почти каждый день пролетали немецкие транспортные самолеты и сбрасывали все необходимое для своих частей, засевших в этих «котлах». Снега в том году было очень много, и разведчикам приходилось лазить по пояс в сугробах.
Лежать и следить за противником на морозе приходилось сутками. Места вокруг Холма – сложные, болотистые, и только одна дорога. Раскопав снег, мы отползали в лес и ждали, когда в болоте замерзнет вода, а затем днем закапывались, отдыхали по одному, пока второй вел наблюдение.
Уходя в разведку, запас еды брали с собой дней на десять, но не всегда выходило вернуться вовремя. В одну из вылазок у нихзакончился запас продуктов, а выйти не могли, так как по лесам также ходили немецкие разведчики, с которыми и в бой иногда приходилось вступать. Но питаться-то чем-то надо было. Как-то попалась убитая замороженная лошадь, отрезали от нее куски мяса и жевали.
Январь 1942 года. Холм. Маленький городок на реке Ловать, тогда еще Калининской, а сейчас Новгородской области. Маленький городок, битва за который вошла в историю Великой Отечественной под названием «Холмский котел»: впервые на Восточном фронте немецкие части оказались в долговременном окружении.
О Холмском и Демянском «котлах», где в окружение попали шесть немецких дивизий «Мертвая голова», стоит рассказать подробнее, так как мой отец воевал именно там. Лишь в 2007 году нам открылись те события. Наши войска держались из последних сил, изматывали погодные условия с сильными морозами и глубокими снегами. Руководству войсками сложно было готовить наступательные операции, техника не успевала вовремя приходить на помощь – тонула в снегу. У фашистов, засевших в «котле», позиция была выгоднее: городок располагался на высоком берегу, и выезд из него был один, остальное – болото, но держать их было необходимо, иначе бы они двинулись на Ленинград. Бои были очень тяжелыми.
– Не смотрю я современные фильмы о войне, чтобы не расстраиваться зря, – с горечью говорил папа. – Такую ерунду показывают, причем вредную для ума подрастающего поколения. Внимательно слежу за публицистикой о войне, часто бывает обидно и больно. Например, все время делают упор, что мы воевали с немцами, но это же не так. Посмотрите список стран, не только помогавших Германии своей промышленностью, ресурсами и продовольствием, но и отправлявших на Восточный фронт свои войска. Граждан другой национальности в войсках вермахта и СС было направлено 1,8 миллиона человек. Из них было сформировано 59 дивизий, 23 бригады, несколько отдельных полков, легионов и батальонов. Многие формирования носили наименования по государственной и национальной принадлежности: «Валлония», «Галичина», «Богемия», «Моравия», «Викинг», «Денемарк», «Нидерланд», «Шарлемань» и так далее. Кроме того, в войне с нами принимали участие целые армии союзников фашистов из Италии, Румынии, Венгрии, Финляндии, Словакии и Хорватии.
25 января разведотделение, в котором воевал рядовой Кувалдин, получило приказ о захвате в плен немецкого полевого караула. Цель и задача: – добыть достоверные сведения о противнике, находящемся в «котле», численности, состоянии, расположении, вооружении, слабых местах и намерениях.
Как рассказывал отец, эта вылазка была успешной, хотя ползти пришлось под плотным пулеметным огнем противника. Тогда не только захватили «языка», но и уничтожили весь состав полевого караула, притащили с собой два ручных пулемета и шесть автоматов.
Приказ командования был выполнен. Пленный дал ценные сведения, позволившие ходе в разработанной операции захватить плацдарм, который был использован для дальнейшего развертывания наступательной операции одной из наших воинских частей.
Буквально через четыре дня после захвата «языка» – новое задание, о котором в наградном листе написано так: «29 января 1942 года при создавшихся тяжелых наступательных условиях тов. Кувалдин был послан в разведку от взвода разведки 45-й отдельной Сибирской стрелковой бригады с задачей «достать языка». Выполняя приказ командования, при подходе к передовым позициям противника обнаружили полевой телефонный кабель. Перерезав его и ожидая появления немецких связистов с целью найти повреждение, сделали засаду около разрыва кабеля…». Троих немецких связистов, занявшихся его ремонтом, пленили и доставили в штаб части.
Был и такой случай. Однажды отца отправили срочно взять «языка». Он подполз близко к немецким позициям и сумел пристукнуть немца автоматом, потащил его к своим. Немец очнулся, он был тяжелый, и начал вырываться, пришлось стукнуть еще раз. Когда притащил, оказалось, что тот мертв. Командир заставил разведчика идти еще раз: сведения нужны были срочно, и он притащил второго немца, но сразу связанным.
23 февраля 1942 года был последний бой красноармейца разведчика Юрия Николаевича Кувалдина. Из наградного листа: «23 февраля 1942 года, принимая участие в бою в составе роты, задачей которой был захват передовой позиции немцев на стыке дорог у местечка Скоруево-Холм, тов. Кувалдин подполз к блиндажу противника, бросил в него гранату и уничтожил не смолкавший пулемет, чем обеспечил успешное продвижение наших бойцов вперед».
– Последний бой никогда не забуду, – вспоминал папа. – Этот блиндаж обнаружил по дымку. Он был весь засыпан снегом, только амбразура торчала, но к ней не подобраться. Чувствую, пахнет дымом, значит, где-то есть труба. Подполз ближе и увидел ее. Рванулся вперед и прямо в трубу бросил гранату. Через несколько секунд немцы, кто остался жив, выбежали из блиндажа и попали в плен. В то время началась стрельба, и я почувствовал, что по левой руке как плетью ударило, потом она обвисла. Почти полгода меня мотало по госпиталям, сначала – эвакуационный госпиталь в г. Осташкове, потом в Москве, потом перевезли в Казань, долечивался я уже в Красноярском крае. Пуля раздробила кости, с трудом по осколкам руку хирурги собрали и сказали: «Ну, все, парень, отвоевался, иди домой». Так я закончил войну.
А свой орден Славы третьей степени фронтовик получил только в 1951-м.
Пришел солдат с фронта в июле 1942 года с искалеченной рукой, которая висела безжизненно почти пять лет. Он сделал все, чтобы ее восстановить, и мы, его дети, никогда не знали, что он инвалид войны, так как он никогда не жаловался на боли, а они были. Я, приезжая к нему, всегда видела свежие красные пятна на руке, спрашивала: «Опять косточка болела?» Он только кивал головой. И даже в 90 лет война напомнила о себе (недавно мне врач сказал, что это был остеомиелит – от грязной пули).
Вернувшись домой, начал работать командиром-инструктором военного обучения. В ноябре 1942 года был принят на работу в органы прокуратуры на должность народного следователя прокуратуры Чойского района, потом старшим следователем областной прокуратуры, помощником прокурора области по следствию. Заочно окончил Всесоюзный Московский юридический институт и был назначен председателем суда Горно-Алтайской автономной области, в январе 1965 года – прокурором области, проработал в этой должности два пятилетних срока. В отставку ушел в 1986 году. И опять вернулся в суд, проработал Председателем Верховного суда Республики Алтай пять лет.
Сколько помню своего отца, он никогда не мог сидеть без дела. Всегда куда-то спешил, кому-то помогал, встречался с молодежью. Его приглашали на конференции судей республики, коллегии Прокуратуры Республики Алтай. К нему всегда тянулись молодые преемники, чтобы познать основы правосудия, выслушать совет, получить поддержку или критику в свой адрес. Он был честен в своих отношениях с людьми, прямолинеен в словах и суждениях, но эта прямота еще больше притягивала к нему.
Юрий Николаевич ушел из жизни пять лет назад. Более 55 лет возглавлял он в Горном Алтае судебные органы и прокуратуру, имел правительственные награды за боевые подвиги и профессиональные достижения. И о нем помнят на родине – как о фронтовике, неподсудном служителе закона, обстоятельном и принципиальном человеке.
В селе Чоя Майминского района Республики Алтай при школе есть Музей Боевой славы, на стендах которого хранятся документы, рассказывающие о боевом и послевоенном пути моего отца и его друга Валерия Комаровского, погибшего в 1944 году в Латвии. И я очень благодарна всем жителям села, педагогическому коллективу, учащимся за то, что они бережно хранят память о своих земляках-фронтовиках и передают ее по наследству.
В юбилейный год Победы хочу поблагодарить всех судей и прокуроров Республики Алтай, а также прокурора Республики Алтай в отставке Николая Викторовича Мылицына за внимание и уважение к моему отцу при жизни и сохранение доброй памяти о нем на протяжении многих лет.
В моей памяти, памяти моего сына и внучек он остается самым лучшим на свете папой, дедушкой и прадедом.
Ольга Рагулина (Кувалдина)
