Скорую помощь хоть раз в жизни, пожалуй, вызывал каждый. И уж точно никто по доброй воле не хотел бы оказаться в ее карете. Журналист «ЗА» стала исключением, проведя несколько часов с бригадой медиков, чтобы изнутри увидеть, как проходят их «обычные» будни, узнать, о чем они думают, о чем переживают и какими видят нас, пациентов.
Оранжевый чемоданчик
Человек я впечатлительный, и поэтому, морально настроившись на то, что во время моего «дежурства» может случиться всякое, пятничным утром переступила порог городского отделения скорой медицинской помощи.
По обе стороны от главного входа тянутся двери разных кабинетов. В одном из них сидит диспетчер и принимает вызовы, сегодня дежурит Оксана Комиссарова.
Конечно, сейчас горожане стали реже вызывать скорую помощь, если сравнивать с временем пандемии коронавируса. Тем не менее на телефон службы ежедневно поступает около ста звонков – это примерно по 10 – 15 на каждую бригаду. За соседней дверью – комната отдыха. Здесь медики ожидают вызовов. Как только звучит сигнал, они должны немедленно бежать к карете скорой и выезжать к пациенту.
– В нашем отделении девять машин скорой помощи. Шесть находятся в Горно-Алтайске, две – в Майме и одна – в Манжероке. Но все их маршруты координируются через нас. Каждая бригада укомплектована фельдшерами и врачами, они находятся на посту целые сутки – с восьми до восьми утра, – рассказала старший фельдшер с 42-летним стажем Ольга Горохова.
Затем мы пошли туда, где медикам выдают их оранжевые чемоданчики с медикаментами. Я попыталась его поднять: тяжелая вещь – однако килограммов восемь. Чтобы весь день путешествовать с ним от дома к дому, нужны сильные руки.
– В течение смены также под роспись мы выдаем недостающие медикаменты. В комнату, где хранятся лекарства с наркотической составляющей, вас не пустим, – предупредила Ольга Григорьевна.
Прежде чем я надела форму, удалось побеседовать со старшим врачом отделения скорой помощи Эдгаром Буликяном. (По совместительству он врач-реаниматолог санитарной авиации.) На него возложены функции по организации выездных бригад скорой помощи, консультации пациентов по телефону и при личном приеме.
– Скорая помощь – это не сиюминутное решение всех медицинских проблем, – начал о наболевшем Эдгар Отариович. – Пациенты считают, что связаться с медработником проще всего по номеру 112, и порой обращаются по таким вопросам, которые никакого отношения к скорой помощи не имеют.
Об этой проблеме писано уже не раз, но разве людей переделаешь?! Врач объясняет, что скорая помощь нужна, когда есть угроза жизни и требуется немедленное вмешательство: нарушения дыхания, кровообращения, внезапный болевой синдром, травмы, ожоги, кровотечения, роды. Вспомните: в любой экстренной ситуации люди в первую очередь обсуждают, насколько быстро приехала скорая. А чтобы врачи прибыли в момент, когда это необходимо, нужно предварительно годами создавать для этого условия, коих у нас пока нет. Ни для кого не секрет, что дефицит кадров наблюдается не только в нашей республике, а в целом по стране.
– Силы и средства отвлекаются на несущественные и несвойственные случаи. В большинстве обращений, которые поступают к нам, пациенты должны вызвать участкового врача или посетить поликлинику. И так как люди злоупотребляют тем, что отказать в вызове мы не можем, страдаем не мы, а пациенты, которые в это время нуждаются в экстренной помощи. Бывают и ложные вызовы, также есть «постоянные клиенты», как мы их зовем.
После этих нескольких абзацев может сложиться впечатление, что на Станции скорой помощи только и делают, что недолюбливают докучающих пациентов. Нет! У врачей нет ни злобы, ни раздражения. Да, есть обида за недооцененный труд, но это, согласитесь, совсем другое.
Кстати, по регламенту, если случай экстренный, выехать на него необходимо в течение 20 минут. По неотложной медицинской помощи такого ограничения нет, в некоторых ситуациях время ожидания пациентом оказания скорой помощи в неотложной форме может занять до двух часов – и в этом нет нарушения законодательства.
Непредсказуемые маршруты
Прервала нашу беседу команда по селектору: «Четвертая бригада – на выезд!» Четвертая бригада – это в том числе и я. Машина под управлением водителя Алексея Маркелова берет курс на Старый музей – как раз к одному из «постоянных клиентов».
Первые секунды судорожно ищу, за что ухватиться, чтобы не упасть в подпрыгивающей на ямах и закладывающей крутые виражи «Газели». Освоившись, начинаю с любопытством разглядывать предметы, предназначенные для спасения жизней: кардиограф, шины для фиксации переломов, носилки, целая куча приборов с разными надписями, а также кислородный баллон – в экстренной службе фельдшер должен уметь делать все.
– За почти 20 лет работы доводилось видеть всякое. Даже роды принимал. Один раз дома, а раз – прямо здесь, в машине, не довезли до роддома, – улыбаясь, делится фельдшер Адар Сылбаков.
Несколько минут – и мы на месте. Врач, подхватив чемоданчик, направляется к дому, я, чтобы не путаться под ногами, следом. Мне доверили нести кардиограф – в случае проблем с нарушением работы сердца необходимо сделать кардиограмму на месте.
Хозяин дома мужчина лет 80 жалуется на воспаление бронхов, кашель и одышку, таблетки принимал пару дней назад. Тонометр показывает, что давление в норме. Адар делает электрокардиограмму на портативном аппарате и сверяет результаты с показаниями двухдневной давности. Изменений к худшему нет. Помимо жалоб на здоровье мужчине хотелось выговориться. Это привычное дело для людей пожилого возраста, особенно одиноко проживающих. Вообще психология – значительная часть работы фельдшера, вряд ли прописанная должностной инструкцией. Обследование занимает минут 20, и вот уже пациент буквально на глазах приходит в себя, садится на кровати и даже пытается шутить над ситуацией. Ему рекомендовано обратиться к терапевту.
А что я? Пыталась не выдать, что я не медицинский работник, чтобы не вводить людей в смуту.
Мы вернулись в отделение, но оказалось, ненадолго. «Скорая слушает. Что случилось? Имя? Адрес? Первая, девятая – на выход!» И вот уже бригады уносятся в разные уголки города.
Пока петляем по переулкам частного сектора в поисках очередного адреса, знакомлюсь с новыми коллегами. Дмитрий Чапыев работает в службе более 20 лет. Как это часто бывает с профессионалами, он неразговорчив и несуетлив. Спокойно и четко делает свою работу, что очень ценно для врача скорой помощи. Его напарник многодетный отец Андрей Яковенко тоже отдал уже немало лет этой деятельности. Он умудряется находить время шуткам (в такой-то профессии!) и даже, когда это, конечно, необходимо, может отвлечь пациента своей беседой, что тоже дорогого стоит.
По пути зашел разговор о трудностях профессии.
– Иногда спешишь на вызов, – рассказывают ребята, – а машину не пропускают, несмотря на сирену и проблесковые маячки.
И тут я, честно сказать, поперхнулась. Как не пропускают?! Не может такого быть! Надо сказать, работа у фельдшера тяжелая, причем в прямом смысле (чего стоит только один чемодан с медикаментами!), а порой даже опасная. Бывали случаи, когда люди под воздействием зеленого змия в драку с медработниками бросались, швыряли в них топоры и все, что было под рукой.
Описывая работу врачей скорой помощи, совсем не наблюдаю плюсов. И мне кажется, что, прочитав мой материал, большинство имеют право задаться этим же вопросом. В скорой помощи говорят, что в этом деле без призвания никуда. Но ведь есть и такое понятие, как профессиональное выгорание…
Нас встречает обеспокоенная девушка: у матери высокая температура, озноб и рвота. «Какие лекарства принимали? Что ели?» – врач задает вопросы, попутно ставя градусник (он показал отметку 39). После осмотра и необходимых инъекций женщине объявляют о необходимости госпитализации. Она запротестовала. Выслушав наставления, с легкостью отпустила бригаду: «Если мне станет хуже, я снова вам позвоню!»
Час дня. У всех людей обед, но у болезней перерыва не бывает. Еще один звонок – выезжаем. Пожилой женщине стало плохо на улице – поднялось давление. Ее тошнит, она с трудом говорит и передвигается. ЭКГ, уколы… Ребята работают быстро, четко, ни одного лишнего движения.
– Боюсь, я не дойду до дома, – пациентка глубоко вдыхает и плачет.
Врачи сопровождают женщину до машины скорой помощи. Мчимся в приемный покой, заполняем сопроводительный лист и возвращаемся на базу.
О наболевшем
Новый вызов. Проходим, осмотр, диагноз, укол, отъезд… Вызов, проходим, осмотр, диагноз, укол, отъезд… Квартиры и больные мелькают как в калейдоскопе. Но телефон в диспетчерской почти не замолкает. Такое впечатление, что в городе эпидемия и уйма несчастных случаев.
– Нет, – говорят мне, – обычный день. Вот вы ночью с нами подежурьте – такого насмотритесь! И ножевых, и переломов…
Спасибо, конечно, но мы уж так как-нибудь. Весь день прошел в напряжении: страшно было услышать что-нибудь типа «тяжелая авария» или «человек умер» – к такому я, как ни старалась, была не готова.
Мне повезло – дежурство прошло спокойно. В основном проблемы были у пожилых – то сердце схватит, то давление подскочит. Характерных для снежного времени сотрясений и переломов конечностей, слава Богу, не оказалось – выбранный для эксперимента день оказался по-весеннему теплым. Бывалые люди спросили: понравилось ли мне? Ну как сказать «понравилось»? Не то чтобы очень. У меня не было чувства удовлетворения от выполненной работы, наоборот, остались тяжелый осадок и какая-то грусть. Признаться, я и до этого дня с огромным уважением относилась к врачам скорой помощи, которые каждый день решают наши проблемы, а теперь хочу попросить и каждого из вас помнить, что от их работы наша жизнь зависит на все 112 процентов.
…Конец смены я встречала уже в таком состоянии, что меня на лечение любая больница взяла бы без споров. Сдаю форму, прощаюсь, а в это время в машине скорой помощи снова хрипит рация. Значит, опять где-то очень нужна помощь. Значит, снова на выезд.
Татьяна РУССКИХ
Фото автора и Владимира Сухова
