Череда поздравлений ждала первого в республике Героя России Данияра Джартанова и его супругу на малой родине. Их торжественно встретили на границе региона, устроили радушный прием в Правительстве РА, в Союзе десантников РА, в родном Кош-Агачском районе и еще более родном Джазаторе. Несмотря на короткий отпуск и большую занятость, Данияр и Гаухар нашли время и для общения с журналистами. Неформальная встреча-чаепитие состоялась в редакции «Алтайдын Чолмоны».
От корреспондентов двух республиканских газет звучали поздравления, слова о гордости и радости и, конечно, множество вопросов.
Герой рассказал, что вырос в Джазаторе у бабушки с дедушкой Нины Мусановны и Аскера Кожановича Джартановых. Его мама живет в Кош-Агаче. По окончании школы поступил в педагогический колледж, а спустя год взял академический отпуск и ушел в армию. Служил в Краснодаре, в 10-й бригаде спецназа. Остался на сверхсрочную, дослужился от рядового до офицера. Военного училища не оканчивал. У него есть удостоверения инструктора по горной подготовке и инструктора по тактической стрельбе.
Звания и награды получал «на поле боя». Долгое время был прапорщиком, первое офицерское звание получил осенью прошлого года. Немного застал Северный Кавказ (в 2008-м, 2012-м и 2013-м). В 2014-м, 2015-м и в последующие годы тоже выполнял специальные задания, в том числе в Сирии. На СВО с самого начала. Командир группы, где исключительные профессионалы своего дела – контрактники, которые в войсках не первый год, многое знают и умеют.
– Есть у вас в группе кто-то еще из нашей республики?
– В бригаде есть, недавно паренька одного устроил в соседнюю группу. Непосредственно к себе стараюсь не брать. В мирное время я бы взял. Сейчас – нет. У нас сложная и опасная работа. Если что-то случится, осадок будет из-за потери не только бойца, товарища, но и земляка. Но ребята в основном сибиряки.
– Кто послужил для вас примером в выборе жизненного пути?
– Все, наверное, видели фильм «Спецназ». Меня он зацепил, я смотрел его неоднократно, старался подражать героям. В фильмах, конечно, при всех перипетиях сюжета, все складывается достаточно гладко. В жизни намного сложнее.
До этого фильма даже не знал, что существуют такие войска, как спецназ ГРУ. Потом уже шел туда целенаправленно.
– Каким спортом в детстве занимались?
– Начинал с легкой атлетики и лыжных гонок. Первым моим тренером в Джазаторе был Даурен Сабитжанович Бейсембинов – именно он привел меня в спорт, тренировал, мы ездили с ним на районные и республиканские соревнования. В городе увлекся самбо и боевым самбо. Но еще до этого мир борьбы для меня открыл в Кош-Агаче Сунгат Ауешевич Акчалов – он до сих пор (когда приезжаю в отпуск) меня тренирует по самбо и дзюдо. В 2019 году я выступал на Олимпиаде спортсменов Республики Алтай, занял третье место по боевому самбо.
Что касается Джазатора, в деревне много парней с хорошими физическим данными, надо развивать спортивные секции.
– Дети в этом плане в вас пошли?
– У меня и супруга спортсменка, у нее третий разряд по парашютному спорту. Старшая дочка много лет занимается бразильским джиу-джитсу, занимает призовые места. Тренеры говорят, что с девочками своего возраста ей уже неинтересно, ставят состязаться с мальчиками. Младшая – творческая личность. Обе изучают иностранные языки.
– Где и как отдыхаете?
– При первой возможности едем домой, в горы, в Кош-Агач и Джазатор, бываем и в других местах республики. Любим активный отдых.
– Когда получали награду, с президентом удалось пообщаться?
– Немного поговорили о службе, о работе, он спросил, что нам необходимо. Больше внимания Владимир Владимирович уделил, конечно, вдовам погибших героев, спрашивал, какая нужна помощь.
– На награждении было желание выступить с ответным словом?
– Нет. Там все регламентировано. Президент никому не отказывает в этом плане, но служба протокола попросила выступавших уложиться в одну-две минуты, так как, если затянется одно мероприятие, затем другое, могут случиться накладки. У нас изначально было определено, кто скажет ответное слово от военных, правда, парни переволновались.
– Как очевидец происходящего, скажите, что самое страшное в нынешней ситуации?
– Ни один военный конфликт со времен Великой Отечественной войны, наверное, не был таким жестоким и масштабным. Артиллерия головы не дает поднять. Квадрокоптеры все контролируют, несмотря на маскировку, здесь кто кого перехитрит.
Запад им помогает, спонсирует хорошо. По два-три месяца в Англии готовят и военных, и мобилизованных (не всех, наверное, но все же). У пленных спрашивали: «Английский язык знаете?» Отвечают: «Нет, с нами переводчики». На подготовку их вывозят через Польшу как гражданских лиц, так же возвращают.
Правда, им говорят: «Надо поехать туда-то, занять такой-то рубеж, там русских уже нет». Они приезжают и попадают к нам.
– Среди мобилизованных тоже все подвергнуты жесткой идеологической обработке или есть обычные люди?
– Обычные не воевали бы так. Им мозги капитально промыли. Хотя, когда понимают, что их зажали, начинают кричать: «Братцы, зачем мы друг в друга стреляем!»
В плену уверяют, что вообще не стреляли. В этом плане американцы виртуозно столкнули лбами два славянских народа, а сами как бы в стороне. Вероятно, Украина как государство вскоре перестанет существовать. У Польши есть свои планы на Западную Украину, думаю, свой кусочек они возьмут.
– С теми, кто попал в плен, что делаете?
– Проводим первичный допрос, отсылаем фото- и видеоматериалы руководству. Дальше их забирают контрразведчики, а потом, скорее всего, идет работа по обмену. У нас, в отличии от них, с пленными принято нормально обращаться. Сколько раз хотели ответить жестокостью на их жестокость по отношению к нашим парням. Не получается. Так что наш плен для многих – спасение. В тех местах, где доводилось работать, по лесам, лесополосам много «двухсотых», они их вообще не забирают. Мы делаем братские могилы, отмечаем такие места на карте, передаем данные офицеру с нашей бригады, чтобы он при следующих переговорах передал это на ту сторону.
У нас, если, не дай Бог, кто-то там остался, задача – вытащить.
– Как далеко заходите на их территорию?
– В зависимости от задачи и линии соприкосновения. Бывало и по 45 км, сегодня – и 500 метров, и 8 километров. Коридор сейчас – 700 – 800 метров. По земле артиллерия не дает ходить, сообщение – траншеи многокилометровые. Или ночью со всем необходимым в таких случаях.
– В вашей группе есть еще Герои России?
– В группе нет, а в части я второй.
– Можете рассказать о какой-то операции?
– Они все секретные. СВО закончится, вернемся к этой теме.
– А про Сирию?
– Жарко там. Первый раз попал, когда ИГИЛ* штурмовал Пальмиру. Мы стояли ротой спецназа, рядом были взвод морской пехоты и местные военные, больше никого. Все остальные наши войска были задействованы в освобождении Алеппо. Кто-то сдал, что город охраняет мало народу, они и заехали – сначала шахиды пошли, затем штурмовые отряды на пикапах. Стало понятно, что ротой мы их не удержим. Из города с боями выходили три дня. У них там трехэтажные дома, маленькие улочки. Шли тройками: один вверх смотрит, второй – вперед, третий тыл прикрывает. Обратно Пальмиру освободили через два месяца.
Второй раз ездил на охрану первых лиц. Это можно назвать уже отдыхом. Сопроводил кого-то из них, возвратился на базу – можешь идти в спортзал, чем-нибудь заняться в свое удовольствие.
Тамошние люди хорошо себя чувствуют, когда русские рядом стоят. Если мы уходим, у них паника.
– Если вернуться к Кавказу, после Грузии вроде бы все там было довольно тихо?
– Для обычных людей – да. Но по горам-то они вооруженные бегали. Когда идешь по маршруту разведывательно-поисковых действий, где-нибудь да наткнешься на группы.
В Кабардино-Балкарии как-то было: шли параллельно со спецназом внутренних войск, услышали бой, и по рации пришло сообщение, что мы самые близкие, надо помочь. Быстро спустились, а у парней уже два «двухсотых» и один тяжелый «трехсотый». А по новостям этого, конечно, не покажут, там все нормально. Не потому, что хотят обмануть зрителя, нельзя просто.
– Что скажете своим ребятам, вернувшись туда из мирной жизни со Звездой Героя России?
– Звезда ничего в этом плане не поменяла. Это, конечно, повод для гордости, но и ответственность большая. А еще это наша общая награда – всего нашего личного состава, а также моей жены. Она всегда меня поддерживает, если надо, находит спонсоров, помогает во всем.
– Спецназу ГРУ тоже требуется не только моральная, но и материальная помощь?
– Например, форму выдавали зимнюю неудобную. А у нас специфика работы предполагает, что ты не должен замерзнуть, вспотеть и т.д. Перед командировкой нормально так опустошаешь семейный бюджет. Вот летнюю одежду выдали – качество отличное! В прошлом году Верховный главнокомандующий ставил задачу разрабатывать форму, ориентируясь на бойцов. Нового зимнего комплекта пока не видел.
– Вопрос Гаухар. Каково быть супругой воина, Героя России?
– Я прежде всего жена Данияра. Теперь ответственность больше.
– И снова Данияру. Думаете, мы в любом случае победим?
– Я не думаю – я знаю. Это просто вопрос времени.
* Организация, запрещенная в России
Галина МИРОНОВА
Фото автора
