Ровесница города

В один год с Горно-Алтайском свой 87-й день рождения отмечает Агриппина Михайловна Суразакова – неутомимая общественница, активистка, интересный собеседник и неординарная личность. Жизнь этой женщины нельзя назвать легкой: пережила войну и послевоенную разруху, там, куда отправляла партия, строила светлое будущее, не потеряла веры в людей в 90-е годы, когда обесценилось все вокруг, и в первую очередь – человеческие качества…
Тем не менее о жизни своей Агриппина Михайловна почти всегда рассказывает с улыбкой. Впрочем, судите сами.
Детство мое было очень счастливым
– Я считаю, что лет до десяти детство мое было очень счастливым, – говорит собеседница. – Все живы-здоровы – мама, папа, братья, в семье достаток, я училась в школе.
Родилась Агриппина в семье Михаила и Елены Теберековых, проживавших в селе Большая Сиульта Майминского района в 1928 году. Как рассказывает женщина, село было большим, со своим сельским Советом, и люди в нем жили просто замечательные.
Отец, потомственный охотник, добывал много разного зверья: лис, зайцев, волков, колонков, горностаев и даже кротов. Он состоял в охотоведческом обществе, вот только Агриппина Михайловна запамятовала, в каком – Бирюлинском или Ойрот-Туринском. Шкурки сдавал, взамен привозил продукты и подарки. Голода Теберековы не знали. А еще у мамы Лены было много отрезов ситца и платков, которые дарил отец. Кашемировые, красивые, их потом еще Агриппина носила, когда в возраст вошла да заневестилась.
Кроме ярко выраженного охотничьего таланта Михаил обладал даром сказительства. Агриппина Михайловна вспоминает, как ночами напролет он рассказывал одну сказку, послушать его собирались односельчане, а учителя, приехавшие в деревню, и вовсе приходили к Теберековым с тетрадками, записывали то, что говорил глава семейства.
Обычно это происходило перед праздниками. Мама в такие ночи тоже не спала, она с вечера ставила тесто и всю ночь его подбивала. Зато пироги с булочками такие получались, что запах на несколько километров вокруг распространялся, а у всей деревни слюнки текли!
Девочка с большой охотой училась, четырехлетку окончила в Сиульте, а в пятый класс бегала в Кызыл-Озек.
Оговорили!
В 1939 году Михаила Теберекова арестовали. Поехал в очередной раз сдавать пушнину, встретился с другими охотниками, видимо, выпили. Подробностей Агриппина Михайловна не знает, им сухо сказали, что вроде как произошли какая-то кража и какая-то драка, вину за все возложили на отца. Оговорили его, в общем. А кто тогда сильно разбирался? Осудили Михаила Теберекова на два года. Больше семья его не увидела, вскоре началась Великая Отечественная война.
А потом началась война…
16 июня 1941 года у Михаила вышел срок, а 22-го началась война. От отца пришло одно коротенькое письмо: «Жив-здоров. Освободился. Еду на фронт». До сих пор его судьба неизвестна. Не было похоронки, не было бумаги, что пропал без вести. Сгинул человек, словно и не жил никогда.
Осталась Елена одна с тремя детишками. Впрочем, почти все мужики из деревни тогда ушли на фронт. Вот об этом периоде Агриппина Михайловна вспоминает едва сдерживая слезы.
– Нашим матерям памятники ставить надо! Как они работали! Ведь все на своих плечах тащили да еще детей растили-кормили.
Елене было тогда 35 лет. Женщина она была статная, силой не обижена. В молодые годы даже парней побарывала в состязаниях. В общем, пошла она на работу в промартель, лес валить.
Взрослая, полная голода, холода и тяжелой физической работы жизнь началась и для 13-летней Груни. Об учебе пришлось забыть – надо было помогать взрослым в совхозе. Да и учиться было не у кого – учителя тоже ушли на фронт.
– Не хочу говорить о том, – вздыхает Агриппина Михайловна. – Тогда всем было тяжело, каждому. Но как-то приспособились.
Люди, кормившиеся с тайги, огородами особо не занимались, много картошки не сажали. Война стала для всех неожиданностью, поэтому голод в первый год был страшный. Ели практически одну траву. На второй год посадили не только картофель, но и кукурузу и даже коноплю, семена которой обжаривали и ели (они очень сытные), а из стеблей плели веревки.
Послевоенная юность
После окончания войны Агриппина решила продолжить учебу и поступила на рабфак. Как она вспоминает, располагался он в том здании, где сейчас вечерняя школа, а через дорогу (где сейчас пяти-этажка) было общежитие, там они и жили.
– Город тогда был маленький, грязный, тротуары – деревянные, все переломанные – только по проспекту Коммунистическому, но все равно нам казалось шибко хорошо! – с улыбкой вспоминает Агриппина Михайловна.
Мальчишки и девчонки в свободное от учебы время с большим удовольствием бегали по этим тротуарам в кинотеатр имени Горького смотреть кино. Впрочем, когда разливалась речка Черемшанка, протекавшая возле зданий современной горадминистрации и Станции «Скорой помощи», тротуар скрывался под водой, но молодежь такие трудности не останавливали. Также подростки ходили в драмтеатр, который был в здании нынешнего городского Дома культуры, там шли постановки на алтайском языке. Больше всего Груня с подружками любила бывать на старом базаре (на этом месте сейчас построен «Разноторг»). Там за пять копеек стакан продавали невероятно вкусный варенец на сметане. Он казался тогда настоящим лакомством!
После рабфака Агриппина поступила на библиотечные курсы, спустя полгода молодого специалиста отправили заведующей в сельскую библиотеку Большой Черги. Так наша героиня вступила в самостоятельную жизнь.
Пока не зарегистрируемся, не уеду!
Именно в Черге девушка услышала самые важные в жизни слова: «Выходи за меня!» Только прозвучали они несколько в иной форме. Еще учась на рабфаке, Агриппина увлеклась лыжами, вернее, на физкультуре надо было на них ходить, и она неожиданно стала показывать хорошие результаты. А вот ее односельчанин Михаил Суразаков лыжами просто «болел». Молодые люди, конечно, друг друга знали, но особо не дружили, однако после совместного выступления, когда они стали победителями лыжных гонок, стали общаться чаще. Постепенно дружба переросла в любовь.
Когда Груню распределили в Чергу, Михаил стал приезжать к ней в гости, но когда его, молодого спортсмена и комсомольца, направили в Улаганский район, он решил без Агриппины туда не ехать. Заявил ей: «Пока не зарегистрируемся, не уеду!» Расписались. А свадьбу уж потом гуляли, в Сиульте. Неделю гудела деревня, где почти все были друг другу родственниками.
Жизнь по комсомольской путевке
В начале июня молодая семья прибыла по комсомольской путевке в Улаган, где в общей сложности прожила семь лет. Агриппину Михайловну определили в райком комсомола завотделом школьной молодежи и пионеров, Михаила Сопроковича – в райисполком в отдел физкультуры и спорта. Он сразу начал создавать лыжную команду, благодаря его усилиям район все годы, что Суразаков там работал, занимал первые места на соревнованиях и удерживал переходящее красное знамя.
Агриппина Михайловна вспоминает, что именно в Улагане она научилась вести дом – печь, готовить, в общем, стала настоящей хозяйкой.
– Сколько я там муки извела! Хлеб там не пекли, паек мукой выдавали. Испеку что-нибудь, вижу, неладно вышло, да и раздам соседским ребятишкам. Они и съедят! Михаил придет домой, спросит, где печенье, отвечу, что детей угостила, а самой стыдно, что нехорошо вышло. Ну, потом всему, конечно, научилась.
В 1961-м году семья Суразаковых вновь вернулась в Майминский район. У них родился третий ребенок. Нежданно-негаданно Агриппина Михайловна оказалась на должности бухгалтера в администрации Кызыл-Озекского сельского поселения, где отработала 15 лет. Кроме этого она «везла» на себе огромный воз общественной работы, начиная от члена родительского комитета и заканчивая председателем товарищеского суда. За два месяца до наступления пенсионного возраста ее, как она говорит, «сманили» работать заведующей в книжный магазин рабкопа, там Суразакова трудилась еще 10 лет. Эту работу она иначе как «моральный отдых» не называет – так все было хорошо да спокойно.
В 2005 году Суразаковы вынуждены были продать большой дом с участком в Кызыл-Озеке и переехать в город, в благоустроенную квартиру. Михаил Сопрокович начал тяжело болеть, жене по хозяйству был больше не помощник, что его очень угнетало.
Некоторое время назад Михаил Сопрокович умер. В комнате Агриппины Михайловны до сих пор стоит вторая кровать. «Дедкина койка-то», – говорит она, поглаживая натруженной рукой плед, и тихонько вздыхает.Наталья АНТЮФЬЕВА