Предлагаем читателям ознакомиться с научной работой Николая Васильевича Екеева «Социально-политическая организация кочевого и оседлого населения Алтая в XVII – первой половине XVIII вв.», вышедшей недавно в составе сборника избранных трудов ученого «Алтай: история и культура». Публикуемый газетный вариант статьи адаптирован для массовой аудитории, исключены историографический обзор и библиографические ссылки.
Окончание. Начало в №№33-37 от 2 марта.
Совершенно иной характер имела социально-политическая организация северо-алтайских этнических групп (кумандинцев, чалканцев, тиргешей, комдошей и др.). К концу первой трети XVII в. они оказались на положении двойной зависимости («двоеданства») от Российского государства и Джунгарского ханства. Политика России, главным образом по сбору податей среди населения ясачных (двоеданческих) волостей, реализовывалась через воеводские канцелярии Томского и Кузнецкого уездов. Взиманием повинности (албана) с двоеданцев в пользу казны джунгарского хана занимались отряды специальных сборщиков (албачи), снаряжаемые теленгутскими князьцами под контролем чиновников центрального аппарата ханства. Так, в отписке томского воеводы О.И. Щербатого в Сибирский приказ (датируемой между 18 июля и 31 августа 1647 г.) сообщалось, что «Мачиковы и Кокины братья и дети, и улусные люди» приезжают в кузнецкие ясашные волости (Кондомскую, Тюлюберскую, Боянскую, Тагапскую), и государевых ясашных людей «бьют и мучат, …и животы их соболи, и руские товары, и котлы, и железо отнимают, и ясак с них емлют, …и оттово бывает твоему государеву ясаку недобор». А в письмах джунгарского хана российскому царю выдвигались встречные претензии о том, что администрации Томского и Кузнецкого уездов «воспрещали, пресекали, не допускали» брать ясак с их «урянхайских аймаков, находящихся при городе Кузнецком»: два Хубанду, Цулханду, Хондош, Кусен, Юш, Иоту, Тугасба, Кестем, Тонтул и др. В перечисленных аймаках отразились названия ясачных волостей: двух Кумандинских, Шелканской, Комдошской, Кузенской, Юсской, Ютинской, Тогусской, Кештимской, Тогульской. Подобные споры и взаимные претензии по поводу сбора ясака с двоеданческих волостей начались со второй трети XVII в. и продолжались вплоть до 40-х гг. XVIII в.
В общественной жизни племен Северного Алтая, судя по документам XVII в., значительную роль играли патриархальные отношения, о чем свидетельствует, например, то, что в российских документах их волости практически совпадали с родами (сёоками). В ясачных книгах и других документах зафиксированы некоторые родовые подразделения кумандинцев (солу, чабат, тастар), комдошей (болан, тас), тиргешей (тогус, чагат, тибер) и юсов (шанжи, самай). Племена Северного Алтая не имели социально-политических объединений типа улуса или отока. Однако с 20-х гг. XVII в. среди некоторых из них фиксируются относительно большие объединения, куда входили несколько ясачных волостей. Но тем не менее эти объединения не превышали уровня аймаков.
Во главе ясачных волостей стояли старшины – башлыки (паштыки), а в их подчинении находились ясаулы. Они занимали свои должности по праву наследства. В круг их основных обязанностей входили сбор подати (ясака, алмана), распределение охотничье-промысловых угодий, организация кузнечного дела. Иногда башлыки выполняли военно-административные функции, например сбор, снаряжение отрядов из «ясачных людей» и участие в походах русских казаков и служивых татар. Основную массу населения ясачных волостей составляли «ясачные люди» – охотники и кустари («кузнецы»), занимавшиеся добычей железной и другой руды, выплавкой металла и изготовлением из него различных предметов быта и вооружения (железных лат, стрел). Двойственное, «двоеданническое» положение тяжело сказывалось на материальном состоянии всего местного населения. Система двоеданства здесь исчезла лишь в 50-х гг. XVIII столетия, когда Джунгарское ханство прекратило свое существование.
В рассматриваемое время у кочевых народов Алтае-Саянского региона по сравнению с народами с преобладающим оседло-земледельческим укладом жизни социальная структура имела свои особенности, обусловленные кочевым образом жизни. В XVII в. у теленгутов и сойонов она была представлена знатью и простыми скотоводами (простолюдинами). Верхнюю ступень социальной иерархии занимали представители знати – князьцы (бии, зайсаны) и члены их семей, мурзы, «лучшие люди» – главы (вожди, предводители) кланов и члены их семей. Так, в ближайшее окружение теленгутского князя Абака, согласно отпискам томских воевод В. Волынского и М. Новосильцева в Москву, входили «колмацкие» мурзы (например, Изекей и Урзубай) и «лутчие люди». О «лутчих улусных людях» времени правления Коки Абакова можно судить по упомянутому статейному списку посольства П. Сабанского к князю Коке Абакову. В ставке князя к шерти были приведены его брат князец Кулудай Абаков, дядя Ентугай Кокаев и «лутчие люди» Битен Невтигин, Торгай Басбеков (Базыбеков), Читай Тереев, Чундугар Базыбеков и Бочюга Тенбикеев. Вероятно, последние были главами теленгутских кланов (сёоков). Например, согласно преданию телеутов, сын Торгая Базыбекова Дабыт (Мамыт) возглавлял род мэркит. Князь Абак и его потомки принадлежали к знатному роду мундус. В составе теленгутов имелись представители других родов (аймаков): тодош, кыпчак, кергил, найман, тёлёс, тумат и т.д.
Теленгутские князьцы вместе с близкими родственниками (сыновьями, братьями, дядями) и «лутчими людьми» выполняли функции военных вождей (батыров-предводителей) и организаторов хозяйственной и духовной жизни общества. Как правило, они обладали такими полномочиями по праву наследования. Небезынтересно обратиться к эпическим сказаниям и историческим преданиям (легендам) алтайцев, в которых нашли отражение события и герои ойратского (джунгарского) времени. В них встречаются титулы и звания легендарных и исторических персонажей: каан (хан), таади, тайчи (тайджи, тайши), бий, мырза (мирза), баатыр (богатырь, предводитель), jайзаҥ (зайсан) и др.
После подчинения джунгарскому контайше теленгутские бии (зайсаны) продолжали управлять своими улусами (отоками). Они занимались распределением сезонных кочевий и охотничье-промысловых угодий между подчиненными главами кланов, но уже под общим контролем чиновника (тушимела) Дзарги, или Еке Дзарги, – высшего представительного и судебного органа Джунгарского ханства. Однако главные алтайские зайсаны участвовали при разбирательствах и решении важных вопросов на заседаниях Дзарги, в военных походах джунгарского хана, охране джунгарских границ и др.
В составе Джунгарского ханства теленгутские отоки делились на дёчины (аймаки), а они состояли из арбанов (иначе – аилов), которые объединяли не менее десяти дворов. Во главе отока стоял зайсан, выполнявший административно-военные функции при помощи небольшого аппарата управления, состоявшего из числа его ближайших родственников и представителей основных кланов (аймаков). Важнейшие вопросы решались на собрании «лутчих людей» отока, где главную роль выполняли зайсан и другие должностные лица, входившие в круг его родственников (сыновья, братья). Теленгутские отоки управлялись на основе норм монголо-ойратского Уложения (Их Цааз) и их обычного права.
Экономической основой властвования князьцов и «лутчих людей» служило то, что они являлись владельцами крупного поголовья скота и распорядителями пастбищ и охотничье-промысловых угодий. Несмотря на то что улус (оток) возглавлял князец (бий, зайсан), его власть была ограниченной, потому что важнейшие вопросы общественной жизни обсуждались на собраниях (чулганах) представителей знатной верхушки общества. Полномочия и права бия (князьца) основывались на его личном авторитете и коллективных правовых гарантиях, определяемых на собрании глав основных кланов. Повинности простых скотоводов в пользу представителей знати (биев, глав кланов) были так или иначе регламентированы по времени, нормам и видам.
К небольшой прослойке алтайского (теленгутского) общества, не отбывавшей повинности, относились тарханы. Согласно имеющимся нарративам (историческому фольклору), тарханами становились простые скотоводы – за особые заслуги перед бием (зайсаном) и другими представителями знатной верхушки общества.
Самой многочисленной частью алтайского общества были простые скотоводы, которые назывались албаты (кара албаты). Они не были однородной массой и делились на категории более или менее обеспеченных скотом, малоимущих и бедняков (jокту). К низам алтайского общества относились и jалчы (прислуга), которые принадлежали князьцам (зайсанам) и главам кланов. Их труд использовался в домашнем хозяйстве. Источником образования этого слоя являлись обедневшие скотоводы. Последнюю категорию зависимого населения составляли домашние рабы (кулы), выполнявшие наиболее тяжелую работу. Источником пополнения их числа сначала были военнопленные (ясыри), затем ими становились бездомные, полностью разорившиеся люди. Основную часть простых скотоводов составляли владельцы скота, которые были экономически независимы. Но они находились во внеэкономической зависимости от представителей знатной верхушки общества.
В социально-экономическом плане у кочевников-скотоводов патриархально-родовые отношения сочетались с территориальными связями. Алтайская аильная община, пришедшая на смену родовой, представляла собой объединение дворов собственников скота и другого имущества. В аилы объединялись преимущественно семейно-родственные группы (патронимии), кочевавшие на определенных участках земли с пастбищными угодьями. С конца XVII в., когда теленгутские (и сойонские) улусы полностью вошли в состав административной системы управления Джунгарского ханства, каждый аил объединял примерно 10 дворов – арбан во главе со старостой (арбанаком). Арбаны (аилы) входили в дёчин (объединение от 40 до 100 дворов) во главе с демичи и его помощниками – старостами 20-ти дворов (шуленги). От двух до пяти дёчинов объединялись в аймак (малый оток), во главе которого стоял зайсан. А аймаки, или малые отоки, входили в состав крупного административно-территориального образования – большого отока (или улуса), которым управлял главный зайсан (или малый тайши). Большой оток теленгутов являлся этнотерриториальным объединением, входившим в домен джунгарского хана.
Для алтайского (теленгутского, сойонского) общества XVII – первой половины XVIII вв. было характерно глубокое имущественное расслоение. Представители знатной верхушки общества, используя патриархальные обычаи, применяли труд своих бедных сородичей. Однако, несмотря на это, алтайское общество, как и любое кочевое общество позднего средневековья и начала нового времени, можно рассматривать как феодализирующееся. В этом вопросе мы солидарны с взглядами отечественных исследователей кочевников-скотоводов (Г.Е. Марков, Н.Н. Крадин).
Итак, низкий уровень развития производства и незрелость социальных отношений у теленгутов и других племен Алтая обусловили и характер их потестарной организации. В первой трети XVII в. теленгутский улус представлял собой самостоятельное этнополитическое объединение, во главе которого стоял князь (тайши, бий). Он, опираясь на вооруженный отряд, совещательный орган (чулган), куда входили его ближайшие родственники и главы кланов («лутчие люди»), занимался распределением пастбищ и охотничье-промысловых угодий, осуществлял функции главного судьи с опорой на обычное право и выполнял некоторые военно-административные функции. Во второй трети XVII – начале XVIII вв. произошло дробление большого улуса теленгутов на мелкие улусы (аймаки) и их подчинение джунгарскому хану. В результате они стали малыми отоками большого отока Теленгут, входившего в домен джунгарского хана. Несколько по-иному, вероятно, сложилась история сойонских улусов, которые после присоединения к Джунгарскому ханству вошли в анги (уделы) хойтских нойонов (например, Амыр-Саны). Косвенно это подтверждается историческим фольклором алтайцев, а также тем, что они отсутствуют в перечне 24 отоков Джунгарии. Рассмотренная проблема не нова в отечественной историографии, но многие её аспекты всё еще слабо изучены и в контексте новых подходов к истории кочевников Евразии требуют дальнейшего исследования.
