Слово «Аскат» до недавнего времени мне ни о чем не говорило. Я знала, что на Алтае есть такое село, и находится оно где-то рядом со знаменитым Аносом – местом, где жил известный алтайский художник Григорий Чорос-Гуркин.
Но скоро судьба повернула так, что я побывала в Аскате – маленьком селе на живописном берегу Катуни. Оно поразило меня не столько удивительной природой, сколько большим количеством талантливых людей, как будто специально собранных в одном месте. Но начну с самого начала.
Село основано старообрядцами в 1866 году.
Слово «Аскат» в переводе с алтайского означает «каменные россыпи». Писатель И. Катунский указывает еще одну версию – если слово расчленить на «ас» и «кат», то это можно перевести как «мало ягоды» или «мало женщин», что, впрочем, почти одно и то же.
Еще совсем недавно в селе проживало всего около ста человек. Сегодня Аскат называют Городком мастеров. И не зря – здесь живет и трудится много талантливых, одаренных людей, как местных, так и приезжих.
Здесь жил талантливый мастер Шутов, славившийся умением возводить деревянные мосты через бурные горные реки, известный резчик по дереву Кузьма Басаргин, чье творческое наследие хранится в Национальном музее им. А.В. Анохина.
Аскат славится мастерами художественной керамики, живописцами. Это Б. Суразаков, Р. Зиновьев, В. Торбоков, Н. Чепоков, Н. Софронова, Д. Головань, которая пишет акварельными красками на японском шелке.
Так вот, мне посчастливилось пожить в Городке мастеров, поработать экскурсоводом в картинной галерее семьи Головань, подышать воздухом, пропитанным мощнейшей энергетикой, подаренной людям Катунью. Катунь зарядилась ею на Белухе, самой высокой вершине Сибири. Относительно Аската Катунь оказалась особо щедра. Частичка этой светлой энергии досталась и мне.
За три месяца проживания в Аскате я привыкла разговаривать с Катунью. По всей ночи через открытое окно до меня доносится ее спокойный и уверенный шум, принося мне какую-то умиротворённость.
По утрам я встречаюсь с рекой и мысленно здороваюсь. Катунь отвечает мне. Это совершенно точно. С моего места на полянке, где я выполняю обязательную утреннюю спортивную разминку, через резную калитку она виднеется, сверкающая в лучах восходящего солнца. Впечатление каждый раз такое, как будто передо мной волшебная дверца в сказочный мир. Река манит, и я, поддавшись этому соблазну, после зарядки бегу на берег.
– Здравствуй, Кадын (госпожа), – уважительно говорю я и вхожу в ее живые воды. Не глубоко. Так надо – Катунь не любит беспечных.
Я омываю лицо и руки, бреду по песчаному, местами каменистому дну, пока ноги не начинают коченеть от ледяной воды. Потом выхожу и сажусь на какой-нибудь прибрежный большой камень. Сижу тихо, чтобы слышать её голос. А она говорит и говорит, как будто соскучившись за ночь. Волны тихонько шевелятся, сплетая и расплетая причудливые лепестки. И вся она кажется мне каким-то огромным прекрасным цветком.
– До свидания, Кадын, до вечера…
После работы я снова у ее ног. Она приберегла для меня красивые камешки, от которых невозможно оторвать глаз. Я набираю немного – она не любит жадных.
Вижу, как в нескольких местах шевелится песок – это роднички. Они торопятся породниться с Катунью. Река благосклонно принимает их. И вот уже они одно целое. Родники – от слова «родные».
– До свидания, Кадын, родная, до завтра…
Ольга ИСТОМИНА
