Еще недавно никто из нас и не думал, что в век развития высоких технологий человек, обладающий богатым наследием духовной культуры предков, поднимет оружие. Что политическое противостояние приведет к масштабным невинным жертвам. Что поверженный всего несколько десятилетий назад враг вновь воспрянет и борьба с ним приведет к кровопролитию и потерям. Судьба людей, о которых мы расскажем, казалось бы, складывалась обычно, как у многих. Но настигшая война перевернула все, что их окружало, чем они жили…
НА БЕРЕГУ СЕВЕРСКОГО ДОНЦА
Родилась Нина Петровна Сарикова в Луганской области. Почти всю свою сознательную жизнь прожила в небольшом городке Приволье, что в Лисичанском районе. С мужем Анатолием Давыдовичем они вырастили троих детей. Двое их сыновей погибли. Старшему Михаилу было 49, младшему Антону – 31. Сейчас с пожилыми родителями осталась их дочь Вера. Ей 50.
Михаилу за свою жизнь не довелось испытать отцовства – еще в детстве он перенес операцию, из-за которой по медицинской ошибке был обречен на бездетность.
После смерти Антона на радость деду и бабушке оставались два его сына – Ярослав и Глеб.
У Веры были две дочки – Богдана и Руслана.
Нина Петровна рассказала, что 34 года она проработала на крупном стекольном заводе «Пролетарий». Предприятие имело большую историю, начавшуюся еще в дореволюционный период. Но в 2013-м из-за нерентабельности его закрыли, а позднее цеха разобрали на металлолом. Кстати, Вера в свои 19 лет решила пойти по стопам матери. Так, с 1994-го и до самого закрытия завода она трудилась на этом вредном тяжелом производстве.
Анатолий Давыдович 40 лет был шахтером на шахте имени Григория Капустина, открывшего данное месторождение каменного угля еще во времена Петра Великого.
Среди местных жителей чета Сариковых была известна своей активной жизненной позицией и принципиальностью.
Сейчас недалеко от Приволья проходит линия фронта. От самого города после бесконечных бомбежек и обстрелов почти ничего не осталось. Он находится у возвышенности, на которой был установлен памятник Великой Отечественной «Привольнянский плацдарм». С этой площадки хорошо видно все окрестные населенные пункты – Северодонецк, Рубежное, Кременную, Славянск. Войска ВСУ не зря здесь окопались – оттуда удобно бить.
– Ощущение, что будет что-то неладное с Украиной, появилось сразу после распада Советского Союза. Разъединение с Россией разрезало страну как по живому. Многие понимали: нелегко нам придется. Плановая экономика СССР предполагала товарообмен между республиками. А нам нужно было сначала продать свой уголь и только потом на вырученные средства купить, к примеру, хлопок. Пришли Черновол, Кравчук, затем Кучма, Ющенко, другие. Мы им верили. Немало было тех, кто стремился стать ближе к Европе, принимал за чистую монету обещания, что с Западом заживем намного лучше. А люди, на которых раньше и не могли подумать, начали говорить только по-украински и стали напирать на Россию, отказываясь от всего русского. На подобные выпады наших земляков мы с мужем отвечали: «Вы откуда такие взялись-то? Вы учились в советской школе. Что вам эта Европа? Мы и так в Европе живем!» Горячие споры на эти темы среди населения встречались везде – и в быту, и в общественных местах. Вместе с этим в стране началось еще и дурное стремление в НАТО. В народные герои нам стали навязывать Бендеру и Шухевича, повсеместно можно было услышать призывы типа «Москаляку на гиляку!». Украина несогласным твердила: «Чемодан – вокзал – Россия». Кто был с деньгами, тот уехал. А я говорила: «Куда поеду? Тут могилы моих родителей, это моя родина».
Вершиной антироссийского настроя стали акции протеста в центре Киева с ноября 2013-го по февраль 2014-го – так называемый евромайдан. Теперь мы знаем, что людей из восточных областей, которые якобы тоже поддерживали те события и участвовали в них, можно пересчитать по пальцам, – туда шли только те, кто хотел заработать, потому что там платили всем и собирали в основном бомжей.
В 2014-м Западная Украина пошла на Восточную. Тогда поднялись наши ополченцы, но нам не хватало вооружения и у нас не получилось отстоять землю – украинцы отвоевали половину Донецкой и половину Луганской области. В 30 километрах от Приволья установилась линия фронта. Наш город попал в серую зону.
Мы не нужны Украине. С начала СВО, когда объявили об эвакуации, многие из наших знакомых думали, что Украина все-таки своя, и побежали к ее западной части. А там что творили? Не давали нигде проходу – требовали, чтобы говорили только на украинском: «Кацапье тут наприезжало!» А сами в том же Львове только двое-трое из десяти и знают этот язык!
Скажу, что Украина всегда была поделена на две части – украинскую и русскую. Но все население русскоговорящее и там нет человека, кто не знал бы русский.
Мои предки говорили, что украинцы – это не украинцы. Возьми любого – кровь намешана разная. И молдаване, и поляки, и т.д. Я украинка не по происхождению, а по месту своего рождения. Девичья моя фамилия Яковенко. Мама чисто русских кровей, отец – польских, цыганских и молдавских. Украину я считаю своей родиной, а украинский наравне с русским – родным языком. Но туда возвращаться больше не хочу. Мне нужна та, советская Украина, – с горечью и слезами на глазах делилась Нина Петровна.
С марта до середины мая 2022-го ее семья жила в подвале пятиэтажного дома вместе с другими соседями, скрывавшимися от непрекращающихся обстрелов со стороны ВСУ.
НА БЕРЕГУ КАТУНИ
– Алтай мне не чужой, – говорит Нина Сарикова.
За годы жизни на Украине она бывала тут не единожды. Двухлетним ребенком ее привезли сюда родители, которые приехали на освоение целинных и залежных земель. Это было послевоенное время, когда вся страна бросила силы на восстановление народного хозяйства. Семья поселилась в Верх-Аносе Чемальского района, затем вернулась на Украину. Потом, когда мать решила приехать сюда опять, Нина ходила тут в третий класс. Однако возникли причины для очередного отъезда на родину.
Позднее, вспоминает собеседница, на экраны вышел фильм Василия Шукшина «Живет такой парень», который снимали в Аскате, а это близко от тех мест, где они жили раньше. Увидев киноленту, ее мама воскликнула: «Все, еду туда!» И они снова сорвались, несмотря на то что дочь оканчивала восьмой класс и на носу были выпускные экзамены.
В тот приезд они остановились в Элекмонаре. После окончания школы Нина поступила на отделение математики физико-математического факультета Бийского ГПИ, но вскоре учебу бросила.
– Поехала в Шебалино. Там хотела работать пионервожатой. В отделе образования, посмотрев мои документы, мне предложили попробовать вести математику в Улус-Чергинской восьмилетней школе. Я согласилась. Однажды приехала комиссия с проверкой, которая заключила: «Она ведет уроки как заправский учитель!» А я старалась преподавать так же, как наш педагог Людмила Степановна Кузовникова в Элекмонарской школе – у меня даже самые отпетые хулиганы любили предмет.
31 марта 1970-го познакомилась со своим мужем. Больше мы не расставались. Он алтаец. Скоро ему будет 76 лет.
НА БЕРЕГУ МАЙМЫ
Однако расстаться, хоть и ненадолго, все-таки пришлось….
Тот майский день 2022-го выдался ярким, теплым. Наконец-то после затяжного дождя выглянуло солнце. Нина Петровна вытащила на улицу просушить подушки, одеяла, впитавшие влагу долгих сырых дней в подвале. Две девчонки и двое мальчишек выбежали вместе с бабушкой, весело вскарабкались на турники детской площадки возле их многоквартирного дома. Все понимали, что такое удовольствие – редкий момент в нынешнее время…
У каждого наготове был свой тревожный чемоданчик с едой, необходимыми вещами, документами. С 2014-го все знали, как действовать, случись что…
Прошло пять – семь минут. Нина Петровна окликнула ребят: мол, пора заходить обратно в укрытие. Сама же хлопала половики. Старший внук подскочил: «Бабуля, давай помогу!..»
Пожилая женщина, обернувшись, только успела произнести: «Да что помогать-то…» И в этот момент что-то зашипело и треснуло между ними. Нина Петровна увидела, как один из ее внуков неловко прыгнул и упал. Ее саму резко ударило в живот – тут же брызнула кровь. Осознав происходящее, она стала кричать: «Ярик, вставай, вставай, беги!» Через мгновение прозвучал второй взрыв, через секунду – третий, четвертый…
Это были удары кассетными бомбами. Коварными, бесшумными.
Первым взрывом на месте убило старшего внука, вторым – младшего. Мальчишкам было всего 14 и 11 лет.
Из-за этих же взрывов тяжелое ранение получила внучка Нины Петровны Руслана. Младшая из девочек Женя, которой на тот момент было всего восемь, тоже была изранена. Сейчас ей требуется серьезное лечение.
Нине Петровне посекло еще обе ноги, попал осколок и в челюсть, его не вынули до сих пор.
Прибывшие на место трагедии службы эвакуировали раненых и тела погибших детей. Все оказались в разных местах.
Правнучку Женю лечили в детской республиканской больнице Днепропетровска.
В той же палате лежала и раненная в голову дочь Веры Руслана, впавшая в кому. Сама Вера находилась рядом с девочками и ухаживала за ними.
Через две недели, 22 мая, улучив момент, когда матери не оказалось рядом, медики отключили Руслану от аппаратов жизнеобеспечения – ребенок скончался…
Тела погибших мальчиков вывезли тоже в Днепропетровск, что за 400 километров от дома, как сказали родным, для оценки международной комиссией по детским жертвам от российских обстрелов.
Вере Анатольевне пришлось многое вынести, чтобы добиться выдачи тел племянников для их захоронения. Деньги на погребение в сумме 240 тысяч рублей ей помогли собрать люди, знавшие семью.
Нина Сарикова на лечение от полученных травм попала в Черкассы. Там, в нескольких верстах от дома, она пыталась узнать, что с ее мужем.
Позднее знакомые ей сообщили, что Анатолий Давыдович при подстроенной постановочной эвакуации попал под обстрел вэсэушников и еле уцелел, а пяти-
этажный дом, в котором они жили, почти выжжен…
Тогда же Анатоля Сарикова нацики хотели расстрелять, но только поиздевались… Он закрыл глаза и попросил не стрелять в лицо, чтобы потом его могли опознать. Нелюди в украинской форме, посмотрев документы Анатолия Давыдовича, отшвырнули их в сторону и пустили автоматную очередь прямо над головой седого старика, а затем заржали и пошли дальше…
Всего, что пришлось пережить Сариковым за последнее время, то, какими правдами и неправдами они добирались в Россию, за раз не опишешь.
В сентябре 2022-го, будучи на лечении в Москве, Нина и Анатолий Сариковы нашли возможность приехать в родное Приволье, чтобы принять участие в референдуме. Они мечтали остаться там, но им сказали: уезжайте, иначе не выживете.
Анатолий Давыдович, Нина Петровна и Вера Анатольевна получили российское гражданство. Второй год живут на берегу Маймы – в пункте временного проживания на станции юных туристов в надежде обрести хоть какое-то жилье.
Органы власти на эту их просьбу разводят руками – ситуация не вписывается в наш закон, и помочь этим людям нет возможности.
Старики получают пенсию из расчета отработанного времени в советский период. У их дочери постоянного дохода нет, да и здоровья, чтобы работать, уже тоже.
Восстановить документы на утраченное жилье на украинской территории не получается – там идут боевые действия.
Наталья Манышева
Фото автора
