В 90-е годы я был председателем Рубцовского горисполкома. Фамилия Чаптынов была известна в крайисполкоме и крайкоме партии.
Мы с ним не пересекались до этого, но я много слышал о нем.
Были выборы в Верховный Совет депутатов Российской Федерации. Валерий Иванович выиграл по своему округу, а я – в Рубцовске. Тогда мы впервые встретились, поздоровались.
Кто же он мне – друг, товарищ? Я думаю, мы были друзьями. Мы почти одногодки. Но тогда я чувствовал, что он старше, опытнее и в чем-то мудрее. Он никогда этого не демонстрировал. Был контактным, очень быстро располагал к себе. Это азиатская доброжелательность, умение выстраивать взаимоотношения. Но я все время чувствовал, что этот человек в чем-то выше. В течение шести лет мы работали на сопоставимых должностях.
Спустя более двух десятков лет я перебираю в памяти события и думаю, что мне здорово повезло. Чаптынов был друг, товарищ, в чем-то учитель, а с другой стороны – очень доброжелательный, компанейский, желавший и имевший возможность помочь с решением любой проблемы.
В общении с Валерием Ивановичем чувствовались некая мудрость, умение стратегически мыслить. Есть выражение: «На горе живет, с горы далеко-далеко видит». Мне кажется, у Валерия Ивановича было понимание, как из каждой конкретной ситуации извлечь для своей территории, на которой он работает, живет вместе с семьей, максимально полезное, при этом минимально ущемляя интересы других.
По моим наблюдениям, человек может сформироваться как хозяйственник за 20 – 25 лет, а политику требуется больше времени: ты должен иметь за плечами определенный отрезок жизни, понимать население, с которым живешь и работаешь. Формирование политика, по моей оценке, происходит к 55 – 58 годам. Валерий Иванович в этом отношении, мне кажется, скороспелый. Он в то время смотрелся не просто как хороший руководитель, а как созревший человек, который взял ответственность за народ, избравший его.
Его ведь очень часто называли вождем. Когда работал Петров, мы с ним уже со второй встречи стали разговаривать на «ты», а к Чаптынову я обращался «Иваныч». У меня всегда возникало чувство, что передо мной вождь, который хочет вести свой народ по определенному пути.
Мы не единожды с ним встречались. Скажу, что поддерживал его. Я не был политиком, я был хозяйственником, руководителем достаточно большого города в Алтайском крае. Четко понимал для себя, что возможность получения прямых финансовых потоков – это очень важно. В советское время слова «коррупция» не было, но если приходили денежные средства, то они не все доходили до Горного Алтая.
Позиция Чаптынова – напрямую получать полное финансирование – мной воспринималась очень положительно.
Мы с ним долго дискутировали, я старался понять: зачем ему лишняя головная боль? Он говорил: «Есть Республика Алтай, есть наше население, есть национальные особенности, которые, к сожалению, в рамках того бюджета не учитывались. Мне, как руководителю национальной республики, надо менять эту схему. Одно дело, когда за тебя просят, а другое – когда ты сам». Я постепенно стал склоняться к его позиции.
Однажды я спросил Валерия Ивановича: «У нас в Алтайском крае территория большая, запасы, а у вас что есть?» Тогда он произнес фразу, которую я осознал лет через десять. Он сказал: «Ты пойми, скоро не нефть будет главным, не пиломатериал, а воздух, солнце и вода. Республика Алтай обладает этим в полном объеме и готова обеспечить не только Алтайский край, но и всю Россию. Через какой-то промежуток времени Республика Алтай будет выпускать воду и брать за нее деньги. Это станет нашим основным богатством». Тогда я подумал: что-то с мужиком не то стало. Сейчас могу сказать, что фразу: «Воздух наш и горы наши будут превращаться в богатство, пойдут в раскрутку экономики» – впервые услышал от него.
Когда возникла идея выделить из края Горный Алтай? Не могу сказать за больших начальников Назарчука и Жильцова. Насколько знаю, Жильцов относился к этому с большим пониманием. Решение, которое было принято, не вызвало отторжения ни у одного депутата Верховного Совета Российской Федерации от Алтайского края. На мой взгляд, это еще один из блестящих примеров проявления, с одной стороны, чаптыновской мудрости, с другой – тактичности, с третьей – умения без конфликта отстаивать интересы своей малой родины.
Когда проходили опросы, я своего мнения не скрывал, но разделение произошло.
В 94-м я стал главой администрации Алтайского края, губернатором. Наши взаимоотношения с Валерием Ивановичем к этому времени выстроились так, что не возникало никаких вопросов. Единственное, чтобы получить финансирование, надо было уметь его отстоять. Не было методологии, подходов, все решал личностный фактор – умение зайти в кабинет, расположить в доли секунды высокого чиновника, с которым ты не общался ранее, – этим многое определялось. Но даже после того, как появлялся документ, предписывающий, допустим, Алтайскому краю выделить, условно говоря, 200 млн. рублей по такой-то статье, не было гарантий, что средства будут предоставлены. Надо было ездить и буквально выбивать эти деньги. Надо было сначала «забить» средства в бюджет, а потом – «вытащить». И тут у нас с Валерием Ивановичем часто возникала своего рода конкуренция. Я, например, прибегаю к министру финансов, у меня на 10 часов назначен прием. Чаптынов откуда-то узнавал об этом и «нарисовывался» в этой же самой приемной на 10 минут раньше меня. Затем начиналась сцена. Я говорил:
– Валерий Иванович, ну ты что? У меня назначена встреча.
– Ты большой! У тебя край большой! Тебе надо 200 миллионов, а мне – 20.
Звучало почти по-детски. А ты думаешь: да черт с этими 20 миллионами, пусть зайдет.
Он заходит, получает добро, уходит. Но за наши 200 миллионов – уже большая драка.
Чаптынова отличало умение подстроиться, шутя решать вопросы, сглаживать острые углы. Мне кажется, что он являлся человеком, который мог в очень конфликтной ситуации найти решение, он умел слышать своего оппонента и реагировать на его аргументы.
Тогда мы многого не понимали, опыт приобретался путем проб и ошибок. Все мы в 90-х годах постарались, как я говорю, плыть на отдельных бревнах. Вот был плот Российской Федерации, но складывалась так ситуация, что происходило общее ухудшение, и на каком-то этапе у руководителей субъектов возникала мысль: я на своем бревне проплыву лучше.
Мне кажется, что Республика Алтай и Алтайский край никогда не поддавались этим настроениям. Я вспоминаю уральцев, которые хотели собрать Уральскую республику. Тогда руководителем нашего субъекта был Владимир Фёдорович Райфикешт, в Горном Алтае – Валерий Иванович. Алтайский край в лице Райфикешта и Валерий Иванович Чаптынов не поддержали сепаратистские намерения, потому что мы четко понимали, что земля у нас одна и попытку разделить ее допускать нельзя. Это были очень сложные годы.
И все же в то время каждый субъект старался «затащить» как можно больше полномочий на свое «бревно». Мы только с годами начали понимать: это эволюционный процесс, беря на себя то, что может сделать сама Россия, мы создаем себе дополнительные проблемы. И эти годы формировали политиков. Именно тогда я начал понимать: есть Алтайский край, есть Республика Алтай, у каждого – свои интересы, но есть и общие цели, для достижения которых мы должны объединиться. Валерий Иванович как политик сформировался в 90-х годах, я задержался лет на пять – шесть. Как личность он сформировался гораздо раньше. У него были определенные табу, через которые он не переходил: есть республика, есть Россия, есть сосед, с которым всегда надо жить дружно и по возможности помогать.
Между Алтайским краем и Республикой Алтай конфликтов на том этапе не было. Да, случались разногласия в ряде других субъектов Федерации, а мы давно рядышком живем, притерлись друг к другу, у нас этого не было, по крайней мере, я не помню.
В 90-х годах одной из серьезных проблем была проблема отопления. Возникла тема прихода природного газа в Алтайский край. Наш регион был территорией, которая пользовалась сжиженным газом. Температура – 350 – 400, в общем, одни проблемы. И вот возникла тема природного газа.
Валерий Иванович Чаптынов, узнав, что руководство Алтайского края начинает заниматься природным газом, на второй или третий день нашел меня. Я собирался в «Газпром». Он говорит: «Мне надо идти с тобой». Всегда радовало вместе ходить, но не в данном случае: пока общая первая встреча, это не совсем удобно. Он убеждает: «Ты понимаешь, если природный газ доберется до Алтайского края, то он должен добраться и до Республики Алтай». Мы договорились, что эту проблему начнем решать вдвоем.
Конец 1993 года. Основным аргументом для отказа «Газпрома» было то, что в наших регионах – тупиковая ветвь. Все-таки у нас немногочисленное население. С точки зрения газовиков эта ветвь экономически была неэффективной.
Я сам раз десять встречался с Вяхиревым, раза четыре мы с Валерием Ивановичем приходили к нему, но ничего не получалось. Но в конце нам умные люди посоветовали: вы вытаскивайте Вяхирева в Алтайский край и там его уговаривайте. Пытаемся пригласить, не получается. Тогда я пришел к В.С. Черномырдину, в то время председателю Правительства РФ, объясняю ситуацию. Он, раздраженный, звонит Вяхиреву: «Ты перестанешь ездить за рубеж!»
Вяхирев приехал. Мы встретили гостя в Барнауле, поехали в Белокуриху, туда же прибыл Валерий Иванович. На следующий день решили провести охоту.
Приехали, расположились. Температура где-то минус тридцать пять. Я подумал: пропади пропадом эта охота. Они там лежат, ждут, когда подойдут козы. А я в другую сторону ушел, там березка (я сам не охотник). Смотрю: справа от меня – коза. Я сначала не придал этому значения, но потом до меня дошло, что меня могут подбить вместо животного. Я спугнул его и смотрю: Вяхирев идет с ружьем прямо на меня. Тут Чаптынов падает на него, и выстрел не прозвучал. Я спустился, говорю: «Застрелить что ли захотел?» Валерий Иванович сразу начал подыгрывать: мол, ты хотел нас убить, давай, тащи газ. Ясно, что все проходило с изрядной долей юмора.
Вечером в Белокурихе сели обсуждать вопрос. И вот тогда появилась идея сначала газифицировать Алтайский край, затем – Республику Алтай. Еще немного посидели, вспомнили, что дальше есть Монголия, ну а потом вышли на Китай. На следующий день Вяхирев позвонил своим проектировщикам, и тогда впервые прозвучало: «Алтайский край – Республика Алтай – Монголия – Китай». Основная ветка в Китай тогда планировалась через Иркутск.
Вот еще одна история.
Я настаивал, чтобы в 1995 году на Алтай приехал В.С. Черномырдин. Встречаю его, Валерий Иванович вокруг меня: мол, первый день твой, второй день – в Республике Алтай, третий – на переговоры. Уговорили Виктора Степановича, полтора дня работали в крае, затем прилетели в республику. Валерий Иванович организовал маршрут. Мы слетали в Кош-Агач, на Телецкое озеро. На озеро прилетели, а там деревянный мост. Так Чаптынов убедил Черномырдина, что председателю правительства неудобно ходить по деревянному мосту, надо чтобы он был железобетонный. Подписали соответствующий документ. Полетели в Кош-Агач, там тоже что-то подписали. В общем, Черномырдин подписал все бумаги Валерия Ивановича. Летим на вертолете обратно, я говорю: «Степаныч, подпиши мне вот это. Как же, Чаптынову все подписал, а ведь я тебя встречаю». Он отвечает: «Учись, ты еще молодой». Это еще раз свидетельствует о важности умения расположить человека к себе. Мне кажется, у Чаптынова это качество было развито как ни у кого из последующих руководителей.
Еще раз хочу сказать о том, с чего начал. Мне все-таки кажется, что «вождь», пусть на меня кто-то обидится, в отношении Чаптынова – правильное слово.
В 90-е годы в Республике Алтай, как и в Алтайском крае, доминировала советская идеология. Причем сейчас очень многие при слове «коммунизм» начинают подпрыгивать до потолка, топать ногами, кричать, что все неправильно. Я не отношусь к этой категории. Мне здорово повезло, что значительная часть моей жизни прошла в Советском Союзе при коммунистической партии. И Чаптынов, на мой взгляд, смог вобрать все хорошее из этой идеологии, но одновременно в нем было что-то, что дается от отца, матери или от Бога, не знаю. Он не был задавлен идеологией. Понимал, что в новых условиях идеология должна быть новой. Думаю, на этом этапе Чаптынов опережал многих. В разговорах я видел, что он гораздо дальше видит и чувствует, чем я. Мне не стыдно в этом признаться.
В дискуссионных беседах о путях развития государства я начинал понимать, что мы можем просто разорвать Россию. Я это только начинал понимать, а Валерий Иванович был убежден и был убежден, что этого делать не надо.
А дальше в каждом субъекте шло свое. Я ни разу не назвал здесь фамилию Петрова, но с этим человеком я тоже работал. Я считаю, на том этапе дуэт Чаптынова и Петрова был очень хорошим, сильным. А потом судьба развела этих людей. К сожалению, Валерий Иванович очень рано ушел из жизни. Чаптынов – это вождь, это эпоха, это человек, с которым можно было посидеть, поговорить, выпить, поругаться и даже пойти в драку. Это человек, который на десятки лет опередил многих лидеров не только Республики Алтай, но и в целом России. В этом я абсолютно убежден.
У меня было много встреч с Валерием Ивановичем, мы с ним плотно работали. Я ему иногда не верил, говорил: «Что ты мне рассказываешь?» Но время постепенно все расставило на свои места. Что бы мы ни говорили, республика сегодняшних лет и республика 90-х годов – два разных субъекта по развитию и по возможностям. В этом – большая заслуга Валерия Ивановича.
Л.А. Коршунов,
председатель общественной палаты, в 90-е годы –
глава администрации (губернатор) Алтайского края
