Специальная военная операция мобилизовала не только военные, но и духовные силы нашей страны. Многие российские служители церкви, в том числе и из Республики Алтай, регулярно выезжают в зону СВО, чтобы оказывать поддержку людям, рискующим жизнью на фронте. О миссии священника на передовой и о «войне смыслов» наша беседа с протоиереем Сергием Башкатовым.
– Сколько священников из Республики Алтай уже побывали в зоне СВО?
– Восемь. Мы начали выезжать на прифронтовые территории с начала 2023 года. На тот момент многие из нас уже неоднократно побывали у ребят в госпиталях.
На Донбасс первым из числа наших священнослужителей, насколько я помню, съездил отец Владислав Поклонов. Он был там зимой, а я впервые поехал летом того же года. Всего у меня было три командировки в новые регионы. Сначала я был на Торском выступе, это в Луганской области, в районе Кременной. Находился на второй линии фронта.
– Помню из СМИ, что в Кременной шли ожесточенные сражения…
– На тот момент еще нет, но мы проезжали места, где гремели бои в 2022-м. Это Северодонецк, Рубежное – там практически все было разрушено.
Но надо сказать, что на этих территориях ситуация меняется очень быстро. Помню, как в Луганской области километрах в 15 – 20 от границы только начинали делать дорогу, сотовой связи вообще не было. В январе этого года приехали снова и увидели, что связь уже практически везде налажена, по крайней мере в республиках, вошедших в состав России, проблем с этим нет. Дороги также восстанавливают практически повсеместно. Много зданий обновлено, все строится и ремонтируется. Люди возвращаются в свои дома, села, города, хотя обстрелы там продолжаются.
– От обстрелов и священники тоже не застрахованы…
– Там все рискуют жизнью. Никогда не знаешь, куда прилетит очередной снаряд. Такая вот «лотерея». Нас оберегали и провозили относительно безопасными, отдаленными от линии фронта путями. Есть, конечно, дороги покороче, но и более опасные для жизни.
– Какую задачу выполняют священники в зоне СВО?
– Духовная поддержка сейчас очень актуальна на передовой, ради этого мы и едем в зону СВО.
Встреча со священником, будь то исповедь или просто беседа, мотивирует воинов нести ратную службу, не только выполняя приказы командира, но и из чувства долга перед Богом и Отечеством.
Кроме того, люди устают от войны. Они месяцами находятся в условиях риска для жизни, вдали от родных и близких, привычных коммунальных удобств. К слову сказать, блиндажи и окопы со времен Великой Оте-чественной не стали другими, здесь у солдат все те же суровые бытовые условия. Вера в Бога и понимание, зачем и ради чего воюешь, придает внутренних сил и терпения.
Я еду к ребятам в том числе и для того, чтобы сказать простые слова: «Мы с вами! Нам не все равно! Мы молимся за вас!» У нас за спиной в основном женщины, именно они составляют основную часть наших прихожан. И я как представитель этой половины русского мира везу ребятам тепло сердец тех, кто их ждет и любит, – жен, матерей, бабушек, сестер.
Как и в годы Великой Отечественной войны, эти женщины стараются помочь бойцам молитвой, словом и делом.
Сейчас в любом православном храме нашего региона ведется большая работа: люди плетут сети, делают фронтовые свечи, вяжут носки, шьют белье… Мы постоянно на что-то собираем средства, что-то делаем – и этот процесс не прекращается. Конечно молимся. На жертвеннике у меня много записок «За здравие воинов».
– Сейчас в стране появился целый институт военных священников. Служители церкви очень востребованы на передовой, при этом в тылу без вас тоже не обойтись. Как справляетесь?
– У нас есть священно-служители, которые подолгу находятся рядом с бойцами. Так, например, иеромонах отец Алексий постоянно работает в госпиталях. Во время войны в Афганистане он был ранен и потерял зрение…
Тем, кто восстанавливается после тяжелых ранений и кто не может вернуться к нормальной жизни, оставшись инвалидом, сейчас требуется особое внимание. Здесь перед церковью и обществом стоит очень серьезная задача.
Замечаю, что в храмах стало больше прихожан, среди которых много родных и близких воюющих или погибших в зоне СВО. В нынешних условиях людям необходимо на что-то опираться. Нужна помощь и тем, кто воюет, и тем, кто ждет. Нам приходится быть везде. В Республике Алтай около 20 православных священнослужителей – конечно это мало. Например, один из нас уехал в командировку на СВО, целый район остался без священника, а кто-то должен проводить службы, крестить, венчать, отпевать. Стараемся заменять друг друга.
– Как проходили ваши встречи с бойцами?
– Мы беседовали в блиндаже, ко мне приходили по одному-двое. Не секрет, что чем ближе к линии боевого соприкосновения, тем опаснее собраться в одном месте по нескольку человек. Приходили ко мне не только православные, был, например, мусульманин, который рассказывал, как у себя на малой родине в Башкирии помогал восстанавливать православные храмы…
– Наверное, в военных условиях становятся крепче межнациональные и межрелигиозные отношения?
– С этим нет проблем, там все друг другу братья. В военной обстановке люди быстро сплачиваются. Удивил такой момент. В одном из подразделений я раздал ребятам храмовые записки о здравии и упокоении, попросил написать имена тех, за кого нужно помолиться. Знаете, что интересно? В этих записках очень много позывных. Бывает и так, что бойцы даже не знают имен друг друга, прося о здравии «Сказочника», «Белоруса» и других. А еще есть записки «За весь русский народ» или «За всех погибших солдат». Видно, что сознание у бойцов меняется, появляется понимание своей миссии и того, что сейчас идет не просто локальная война, а война за весь русский народ.
Этим людям высоких слов говорить не надо, они знают, за что воюют, приобрели это понимание из собственного опыта нахождения там.
– Бойцы выполняют нелегкую работу. Какой у них настрой?
– Идет война, там каждый день кто-то погибает. Нужно обладать огромным мужеством, чтобы быть там, осознавать и принимать происходящее.
Мы вели беседу с одним офицером. Он сильно корил себя за ситуацию, когда не смог защитить своих ребят во время боя. Я ему сказал: «Знаешь, это война. При всех наших усилиях мы не избежим потерь». Необходимо это понимать и сохранять стойкость, иначе сломаешься. Я вообще считаю, что каждый человек, который туда поехал, например с гуманитарной миссией, обладает определенным мужеством и решимостью. Любой, делающий что-то для победы, очень ценен. Остаются еще много людей, которые надеются отсидеться в стороне, закрыв глаза на происходящее. Задача священника заключается еще и в том, чтобы объяснить суть, мотивировать на благие дела во имя победы.
– Как вы с позиции священника и человека относитесь к феномену
войны?
– Если говорить об этом в глубоком философском смысле, то война – это жестокая необходимость. Когда-то я удивился, прочитав у Ф.М. Достоевского, что война необходима для сохранения общества. Он считал, что человечество без войны деградирует. Вспоминаю свою бабушку – верующего человека. В мирные советские годы я слышал от нее: «Война нужна!» Она так говорила, например, когда видела, что люди кормят скот хлебом. Ей хотелось, чтобы народ отрезвился, понял этому цену.
Мы сейчас видим, что помимо страданий и разрушений, которые неизбежны в военных реалиях, трансформируется и сознание общества – как простых граждан, так и политических элит. Все четче выступает разделение на тех, кто старается что-то сделать для победы, и тех, кто стремится сохранить свой мирок, в котором жил раньше.
Есть суд человеческий, а есть – Божий. По-гречески «суд» означает «кризис». Это ситуация, когда требуется какой-то выход. Налицо кризис в современном мире, и он ждет своего разрешения. Война является неким катализатором, помогающим его принять.
– В религиозном мире сейчас тоже многое меняется…
– Когда мы смотрим на историю христианства, то видим, что было время мученичества, шли ожесточенные споры и принимались непростые решения. Мировое христианство сейчас тоже испытывает определенный кризис. Мы тоже мучительно ищем какие-то пути. Через эти все трудности, происходящие в мире, проходит и церковь.
– Бывает так, что молитвой, как оберегом, человек пытается закрыться от реалий настоящего….
– Для кого-то вера в Бога похожа на некую зону комфорта, когда кажется, что если молишься и веруешь, то все будет хорошо. Однако нужно понимать: проблемы никуда не денутся! Для человека веры Бог – это не средство, а цель. Надо помнить: мы к Богу идем, чтобы познать истину и правду, а они выявляются порой очень тяжело.
– Что-то изменилось в церковной службе с началом СВО?
– Сейчас во всех православных храмах по благословлению Святейшего патриарха читается специальное прошение. Мы молимся за наших воинов, молимся о мире. Интересно, что в первый год спецоперации читали молитву о мире на Украине, а сейчас молимся о том, чтобы Господь даровал победу русскому оружию. В годы Великой Оте-чественной церковь тоже молилась о победе, так же деньги собирали на самолеты и танки… Вот и теперь мы стремимся к победе.
– Как вы считаете, за что мы воюем?
– Это война смыслов. Мы воюем не ради захвата каких-то территорий, в нашей стране их хватает, а за то, чтобы оставаться людьми. Речь идет о свободах человека. Что важнее: свобода во грехе или в истине? Споры идут между теми, кто просто хочет сытой и комфортной жизни, и теми, кто понимает, что такая жизнь может иметь высокую цену. Теперь уже можно говорить о том, что западный комфорт оплачивается разграблением третьих стран. Государство-гегемон на Россию смотрит как на источник сырья, из которого можно качать ресурсы. Там знают, что если приток ресурсов закончится, то «райский сад» быстро осыплется. Да, это война еще и за ресурсы. В их «системе координат» мы лишние, им нужны не мы, а наши природные богатства.
«Спонсоры» Украины не скрывают, что им нужны ее ресурсы. Они вложили туда свои капиталы, которые просто так не отдадут.
– В этой войне смыслов не обойтись без веры и молитвы…
– Церковь всегда была носителем смыслов – это ее главная задача. Причем они транслируются не с помощью проповедей, а через молитву и таинства. Сами молитвы несут много смыслов. Они учат: то, чем мы обладаем, будь то нравственные или материальные ценности, не является нашим личным богатством, оно дано нам всем, и мы должны научиться правильно этим распоряжаться, что возможно сделать лишь тогда, когда понимаешь, кто нам это все это дал.
Я часто говорю прихожанам об ответственности. Работаешь ли ты в банке, разгружаешь машины или воюешь на фронте – ты должен понимать, что здесь и сейчас отвечаешь за тех, кто рядом. Ты не для себя делаешь, а для других. И, наверное, это ключ к пониманию многих истин. Христианин ведь не для себя живет, а для Бога и мира, для страны и семьи. Мы всегда должны быть открыты вовне.
Вот и Победа в Великой Отечественной войн е была завоевана не для того поколения, а для нас всех. Победа – главное наше достояние, благодаря дедам и прадедам мы получили то, чего нет у Запада. Победа – наше преимущество перед ними – то, чего у них нет. Неслучайно маршал Жуков когда-то сказал: «Мы победили, и они нам этого никогда не простят». Сейчас его слова сбываются.
– Больно читать новости о гибели наших земляков на полях сражений. Своими жизнями они оплачивают будущий мир.
– Погибнуть за Родину с духовной точки зрения, не побоюсь этих слов, – завидная судьба. Мы все уходим из земного мира, но немаловажно, в каких обстоятельствах это совершается. Христос казал: «Нет большей любви, чем положить свою душу за ближнего». Если человек погибает за своих близких, за страну – это самое высокое, что с ним может случиться на земле. Страшно и больно, когда погибает молодой парень, у которого, кажется, столько могло быть впереди. Это трагедия для семьи, но подвиг для Отечества. У меня дед погиб в 47 лет в битве на Курской дуге, у него осталось 11 детей. Все знали, что он пал за Родину. Это подвиг и гордость для детей, внуков, правнуков, для многих поколений. И так почти в каждой русской семье. Мы сейчас переоцениваем эти вещи и хотя бы начинаем понимать то поколение.
В беседе с близкими погибших бойцов нередко говорю им о том, что в наши реалии возвращаются слова «мы хороним фронтовиков». Да, мы снова хороним тех, кто пролил свою кровь на передовой. Нашими солдатами, погибшими в зоне СВО, гордимся так же, как павшими в Великой Отечественной войне.
Беседовала
Светлана Костина
Фото предоставлено отцом Сергием Башкатовым
