Кажется, что в Яйлю Веселовские жили всегда, – настолько они вросли корнями в эти красивейшие места, поражающие темной синью озера и изумрудом прибрежной тайги. Но нет. В заповедный поселок Евгений и Ольга приехали во вполне сознательном уже возрасте, с двумя детьми. Собственно, ради детей-то и затеяли городские жители переезд из Красноярска «на природу, подальше от цивилизации». Выбор был между казахстанским (тогда еще советским) Маркаколем (озеро и одноименный заповедник), бурятским городком Северобайкальском (ветка Транссиба, начало БАМа) и Телецким озером. Важным аргументом – помимо красоты, климата и удаленности от пыльных городов – стали яблоневые сады.
Глава семейства родился в селе Устюг Емельяновского района Красноярского края. В 1930-е годы его отца Дмитрия Николаевича, проживавшего в Ленинграде, арестовали, отправили на семь лет в лагеря, затем сослали в Сибирь, где он и познакомился с Таисьей Евдокимовной, в девичестве Карлаш.
Поиски себя и места в жизни
– Мама, а также бабушка Глафира Ивановна Осетрова родились в деревеньке Малый Балчуг на Енисее. Но вот само слово «Балчуг» – московское, в столице это историческая местность на одноименном острове. Родители вместе прожили четыре года, причина расставания неизвестна – раньше как-то не принято было об этом говорить, а теперь и спросить не у кого, – рассказывает Евгений Дмитриевич под шелест волн, что бьются у его беседки на краю усадьбы. – Мама работала на заводе Химволокно в Красноярске, я жил у бабушки. Потом в семье появился отчим Александр Егорович Братанов, работавший кузнецом в порту и один воспитывавший сына Валерку, что был на два года младше меня. С моего первого класса и до окончания школы жили одной семьей, до 1968-го в бараке, затем – в хрущевке-полуторке.
Потом была армия – учебка в Казахстане, в Коктуме, что на озере Алаколь, после – Приморье, Иманский погранотряд. Основную часть служил на радиолокационной заставе, а на последние полгода за дисциплинарное нарушение разжаловали в рядовые и отправили стрелком, чему я был очень рад, – служба сродни той, что несут инспекторы заповедника. После армии поступил на геологоразведочный факультет Института цветных металлов, но не удержался – улица затянула, потом подался на физмат пединститута, пытался на юрфак университета – все не то. В результате, несколько лет проработав швейцаром в ресторане (в те времена – блатное место), в 1981-м устроился в вагонное депо Красноярской железной дороги, где и остался до самого переезда сюда. Регулярно посещал Красноярские столбы, у нас была компания «Абреки» и стоянка «Скиталец» под Вторым столбом. Я не стал высокопрофессиональным скалолазом, но в «мероприятиях» участвовал.
Дальше от цивилизации
– Работал электромехаником на пассажирских поездах, в основном сопровождал скорый «Енисей». Был на хорошем счету, но это уже благодаря нашей встрече с Ольгой Владимировной. Впервые увидел ее 26 июня 1983-го, когда принимал состав, а она шла по вагону в красном спортивном костюме. И сразу понял: моя! Мне было 27, ей 19. Она окончила четвертый курс физмата КГУ (ныне Сибирский федеральный университет) – дочь строгого преподавателя Красноярского технологического института в вуз поступила в 16.
В октябре 1984-го родилась Ксения, через полтора года – Кирилл. Еще тогда, при встрече, у нас одновременно возникло ощущение, что мы уедем из города. Сначала что-то сдерживало, потом стали двигаться к этому целенаправленно. Ольга доверилась мне, а я попытался вернуться на границу. Был даже на приеме в КГБ в Москве. Официальный повод для отказа состоял в том, что я беспартийный, а неофициально шепнули: «Куда же ты с двумя детьми? К комарам? К проблемам?» Возникала и бредовая идея уехать на какой-нибудь маяк – так хотелось оторваться от антропогенного городского воздействия. Как-то с друзьями – семьей моего коллеги Вити Балесного, что тоже мечтал уехать, листая географический словарь, наткнулись на описание Телецкого озера и Алтайского заповедника. Прозвучало: «Давайте попробуем!» В мае 1988-го мы с Виктором Егоровичем приехали сюда. Не зная, что в Артыбаше есть база заповедника, остановились в инструкторском помещении турбазы «Золотое озеро», там же познакомились с нашим нынешним гуру гидов-экскурсоводов Вадимом Александровичем Климовым. Помню, впервые тогда сопоставил майское похолодание с цветением черемухи – в городе я этого не замечал. Нам все понравилось, но, когда вернулся, серьезно заболел Кирилл. Это была глубокая эмоциональная встряска, и мысли о переезде пришлось придержать.
Вторая попытка
– Второй раз тем же составом прибыли сюда в марте 1989-го. Виктор устроился в Иогачский лесхоз, а я добрался-таки до Яйлю. Ехали в марте по зимнику на грузовике ЗИЛ-157, что вез стекло на центральный склад. Полдороги в кузове, затем, как место освободилось, пересел в кабину, где познакомился с директором заповедника Николаем Александровичем Лукашевым.
Убедился, что и меня готовы взять на работу, и в школе математики нужны. Пообещали и жилье. Вернулся в Красноярск, оперативно уволился. До сих пор испытываю благодарность к руководству нашего вагонного цеха. О своих планах я предупредил заранее, и в течение примерно полугода они нагружали меня поездками не только на Москву, но и в пригороды, помогая тем самым зарабатывать средства на переезд.
4 апреля мы с Олей и детьми прибыли в Турочак, а 7-го Ми-2 доставил нас в Яйлю. Вертолет встречали комендант поселка тетя Рая Блинова и почтальон Галина Васильевна Лашутина. Принимая посылки, спросили: «Кто такие Веселовские?» А это мы из Красноярска отправили себе то, что посчитали необходимым, в том числе консервы с морской капустой (вычитали, что в здешних местах проблемы с йодом).
11 апреля меня приняли на работу (Олю – еще в Турочаке, в районо), а 26 мая мы с Сергеем Спицыным и Игорем Савинским вылетели в Язулу на патрулирование нереста на Джулуколе. Отмечу, что мне повезло не попасть «под жернова естественного отбора», когда все вновь поступавшие в лесной отдел (отдел охраны) должны были пройти испытание в хозяйственном блоке. Меня же сразу приняли в патрульную группу – возможно, сыграла свою роль служба в погранвойсках. Там же, в Язуле, познакомились с Ш.В. Сибгатуллиным – он был лесничим, 27-го поймали в табуне лошадей (ни Игорь, ни я ранее в седле не сидели, но Шамиль Валиевич подобрал подходящих коней), а 28-го вышли «в поле». Для меня важно, что именно в День пограничника с кордона Язула – бывшей пограничной заставы – я отправился в свой первый патрульный обход территории Алтайского заповедника.
«Деревенские» отношения
– Оля оставалась дома с детьми, уже ждали третьего. Только много позже стал понимать: я, весь такой наивный романтический герой, отправился охранять природу Алтая, а собственную жену буквально бросил на произвол судьбы. Правда, жили мы тогда уже в доме (сразу, как приехали, недели две ютились в школе), на квартире у В.В. Соловьёвой – пенсионерки, всю жизнь проработавшей на метеостанции. Этот исторический дом – самый первый в Яйлю, 1931 года постройки. Его соорудили для метеостанции, потом приспособили под жилье, затем списали с баланса и Валентине Васильевне продали уже как дрова. А дом и сейчас в хорошем состоянии – звонкие, крепкие сосновые бревна! В нем живет наш кузнец Виктор Витальевич Шатохин, очень интересный человек.
27 ноября 1989-го родилась Катя. Мне удалось вырваться в Артыбаш, откуда была телефонная связь с Турочаком, позвонил в роддом. До сих пор удивляюсь разнице между городскими и деревенскими взаимоотношениями. В Красноярске в таких случаях заранее чувствовал себя виноватым: кого-то беспокою, «мешаю работать». А здесь – теплое, почти материнское «здравствуйте». Извиняюсь, расшаркиваюсь, а в трубке: «Оленька, тебя к телефону». Оля потом рассказывала, как заботились о них нянечки и медсестры, приносили домашнюю еду, выпечку…
В январе переехали в другой дом – сейчас в нем проживает Галина Альчиевна Туймешева, а потом – в наш, в котором живем и сегодня. До этого он какое-то время стоял без хозяина – бывшие его обитатели умчались на ставшую вдруг самостийной Украину. Профком выделил его нам, и я стал потихоньку ремонтировать. Здесь, на самом берегу озера, выросли наши дети.
Незабываемые ощущения
– В свое время мама Оли Людмила Михайловна (в Красноярске она была главным технологом завода Химволокно, где работала и моя мама), говорила: «Куда же вы забрались? Далеко, по внукам скучаем». Я нашел для нее аргумент: сюда стоило приехать хотя бы ради того, чтобы видеть, как плавают в озере наши дети. Сейчас теща живет с нами, ей 85. И она согласна, что здесь лучше! А моей мамы не стало в 2011-м, но она тоже успела здесь пожить, похоронена в Яйлю.
Жизнь здесь многому научила. Например, готовить дрова самостоятельно, ходить на камусных лыжах. Помню, заканчивая первое патрулирование, с Язулы пешком шли к Телецкому озеру. По пути заходили в Туву разведать проходимость перевалов (если можно пройти, в какое время года, чтобы на этот период обеспечить наблюдение). Тогда еще не было даже понятия о фотоловушках, а Сергей Спицын уже думал: вот здесь бы организовать фотофиксацию.
Со временем, когда были высоко в гольцах, понял, что пришло второе дыхание. Такое чувство: ты втянулся, можешь продолжать идти даже по ернику, по крутому склону, ты свой в этом ландшафте, он принял тебя – помогает, «несет». Вот это удивительное ощущение, чисто интуитивное понимание, что ты на месте, – один из факторов, которые помогли нам остаться здесь.
После того как сгорела дизельная электростанция, около двух лет в Яйлю не было электричества. Совсем. Когда на экскурсиях рассказываю о работе патрульной группы, о преодолении трудностей в путешествиях по горной тайге, слышу восторженные отзывы про наше мужество и героизм. И тогда предлагаю «посмотреть», а что же тем временем творилось в Яйлю. А там просто не было света! Дети ходили в школу, учили уроки, учителя готовились к занятиям, хозяйки рано утром растапливали печи, готовили еду, доили коров – и все это при свете керосиновой лампы. Отправив детей на уроки, женщины ставили на печки большие баки, так называемые выварки, строгали хозяйственное мыло и замачивали белье, чтобы ближе к вечеру, когда озеро успокоится (стихнет верховка), надеть бродни и пойти полоскать. А это – отдельная история. Когда полощете в проточной воде простынь, она «хохочет», легко скользит, мыло тут же вымывается. Берете наволочку – уже сложнее. А вот когда пододеяльник зачерпнет полкубометра воды, надо суметь его как-то протащить. Но зато запах вымороженного белья, занесенного в протопленную избу, ни с чем не сравнить! Незабываемое ощущение!
Настоящие герои
– Жены ждали нас, воспитывали детей, вели хозяйство. Мы же «трусливо сбегали» от быта, теша свое мужское эго преодолением очередного перевала и задержанием браконьера. Виделись себе крутыми брутальными мужиками. А настоящими героями тем временем были наши женщины, которые при свете керосиновых ламп оставались один на один с деревенским бытом. И пока мы росли профессионально, именно жены служили фундаментом для наших достижений. Огромная им за это благодарность! Без такой мощной подпорки мы бы просто не стали теми, кто есть сейчас.
Со временем директор заповедника Сергей Петрович Ерофеев умудрился передать нашу электросеть республиканскому коммунальному хозяйству – за счет северного завоза восстановили работу электростанции. Свет стали давать стабильно: с семи утра до часу дня и с четырех дня до часу ночи.
В 1998-м мы приняли решение снять квартиру в городе – Ольга Владимировна, как человек достаточно суровый в деле воспитания, озаботилась дальнейшим образованием сына и дочерей.
А за два года до этого я, будучи начальником патрульной группы, стал работать с местными ребятишками: водить их в тайгу – сначала по окрестностям, потом вывозить на заповедные кордоны. Помню, приехали к Грише Алифанову на Кокши. Спросил, нужна ли помощь. Он показал участок, где почистить под сад, мальчишки поработали. Когда сейчас изредка приезжаю, поднимаюсь в тот сад, где импровизированный памятник Грише (и сам сад – тоже памятник ему), радуюсь, что и мы приложили к этому руки. Так начиналась бурная общественная деятельность.
Хранители Озера
– В 1997-м были интересные походы со сбором первичной научной информации для экологического мониторинга. Наш товарищ С.Э. Пащенко, кандидат физико-математических наук, сотрудник Института химической кинетики и горения СО РАН, разработал газоаэрозольные ловушки (тогда для мониторинга состояния воздуха еще не было общепринятых устройств) и попросил нас поставить их в высокогорье. В июне поднимались с мальчишками на Абаканский хребет, ставили ловушки согласно методическим указаниям Сергея Эдуардовича. Через два месяца сняли, фильтры отправили Пащенко в лабораторию. Следов ракетно-космической деятельности в атмосфере над южной частью Телецкого озера не оказалось, зато обнаружили следы выбросов металлургических комбинатов Северо-Восточного Казахстана.
В 1998-м впервые провели три смены для городских детей, что были на учете в комиссии по делам несовершеннолетних. Тогдашний ее секретарь Ирина Буйнова рассказывала, как родители удивлялись: многие непослушные мальчишки после пребывания на Телецком озере начинали помогать по дому…
Когда пришло понимание, что для более независимой и оперативной деятельности нужна общественная организация, создали клуб «Хранители Озера».
Очень интересным оказался опыт работы с ребятишками-инвалидами. Больше всего запомнился интеграционный лагерь: в центре Яйлю жили дети с ОВЗ и их родители, а в Ок-Пороге – горно-алтайские «трудные» мальчишки. И последние активно, с душой помогали путешествовать тем, кто слабее, неприспособленнее. Вместе поднимались на Васькину гору, посещали пещеру Покемонов.
Преемственность поколений
– Эффективной была совместная деятельность с Надеждой Елбагаевной Калмаковой (Республиканский социально-реабилитационный центр для подростков). С Горно-Алтайским детским домом работали с 2003-го до его закрытия в 2011-м. На базе Яйлинской школы организовали летний лагерь для детей и подростков из группы риска, проводили детскую Киношколу – к нам приезжали камермэн Сергей Поклонов и специалисты из Фонда Михаила Калатозова (поддержки и развития национальной кинематографии, Москва). Это был уже серьезный грантовый проект.
Очень бы хотелось, чтобы этот наш огромный опыт стал частью государственной программы по воспитанию и экологическому образованию детей. Наша команда показала возможности сельских школ республики, которые на лето могли бы превращаться в детские турбазы, полевые лагеря. Помимо Яйлю это можно делать в Язуле, Джазаторе, в других селах – у нас много прекрасных мест, с которыми стоит ознакомить детей.
В свое время предлагал собрать здесь, в Яйлю, представителей Минобразования, других министерств, рассказать, показать. Не сложилось. Все уперлось в административные барьеры.
А название «Хранители Озера» сохранилось. Приятно сознавать, что сын, пройдя все бюрократические препоны, переименовал свою Академию ЗОЖ в спортивно-экологический клуб «Хранители Озера». Без всяких намеков с моей стороны. Он занимается больше организационной и спонсорской деятельностью, но и практической стороны не чужд. Можно вспомнить марш-бросок на Васькину гору с последующими подарками, занятия на байдарках с профессиональным слаломистом (ныне руководителем одного из комитетов Госсобрания – Эл Курултай РА) Сергеем Тимошенским, другие дела. В 2020-м и в этом году Кирилл приглашал к яйлинским детям нашего знаменитого бегуна Игоря Волкова.
Нашли свои пути
– Я рад, что каждый из наших детей нашел свой путь. Кирилл, придя из армии (служил в РВСН), сразу стал искать возможности заработка, пробовал себя в разных ипостасях. Профессионально занимается недвижимостью, сейчас больше земельными участками. Когда начинал риелтерскую деятельность, они с ребятами реализовали интересный социально ориентированный проект: выкупали квартиры и готовили их для соцзащиты (детдомовцев и т. д.).
Он занимается благотворительностью, а это ведь не только про деньги – это и силы, и время, и материально-технические ресурсы. Кирилл этому уделяет много внимания. С его участием было создано то, что раньше называлось кассой взаимопомощи, а сейчас – неформальный фонд Яйлинского землячества. У них хорошая дружная компания из местных ребят – Лёня Петпенеков, Даниил Ерофеев, Вася Князев. Временами они собираются на мозговой штурм, придумывают что-то полезное и интересное.
Ксения пошла по моим стопам (уйдя с патрульной службы на заслуженный отдых, много лет я знакомлю гостей с нашими местами). Еще студенткой (училась в ГАГУ) она ездила от «Хранителей Озера» на семинар по экологическому туризму, который Чагат Алмашев проводил под Белухой. Набиралась опыта, сопровождая нас, когда я водил людей по разным интересным тропам, организовывал авторские туры по среднему течению Чулышмана, к кордону Язула. В свое время маршрутами патрульной группы прошли с американской писательницей Натали Рид, уроженкой Нью-Мексико. В 2007-м мы с Ксенией показывали ей Телецкое озеро, годом позже – долину Чулышмана, ту ее часть, что выше Кату-Ярыка. Натали была очень впечатлена. Являясь преподавателем традиционного английского языка в Японии, Новой Зеландии, Австралии, Норвегии и других странах, соответственно, бывая во многих удивительных местах планеты, пройдя по Золотому Каньону и Колорадо, она, идя над Чулышманом, восхищалась: «Я на сутки вперед и на сутки назад не чувствую присутствия человека. Это дикая территория!» Очень хочу, чтобы такие места на Алтае сохранились подольше. Готовила тот поход Ксения. Позже она прошла практику гида в Непале. Вернувшись в Горно-Алтайск, все ближе подходила к теме туризма. Даже ее работа на радио «Сибирь» – опыт, способствовавший успеху в ее нынешней профессии. Ведь кто такой гид-экскурсовод? Человек, организующий роскошь человеческого общения в течение «25 часов в сутки».
Гены и «телецкий дзен»
– Играют роль и гены, конечно. Моя мама, несмотря на среднее образование, знала наизусть всего «Евгения Онегина». Бабушка по отцу Екатерина Сергеевна Унковская – филолог, переводчик, поэтесса. В 1915 году в Гельсингфорсе вышел ее поэтический сборник. Профессиональное владение словом, думаю, в лучшем виде передалось Ксении.
У Кати другая тема. Художник, кузнец. Живет на родине своего дедушки, моего отца, в Санкт-Петербурге, но чувствует себя дочерью Телецкого озера. Творческие успехи, что сегодня у нее есть, наверняка не состоялись бы без плавания в Атын-Кёле, без долгого одинокого сидения на прибрежных камнях в поисках телецкого дзена и т.д. Мы в семье говорим, что она «замуж вышла за кузнечный молот». Сейчас работает с чугуном – жестким и сложным материалом. Представляю, какое испытывает удовольствие, когда волею творческих манипуляций превращает чугунный слиток во что-то прекрасное. Объяснима моя отцовская гордость, когда рассказываю, что Катя принимала участие в создании Аллеи Героев в Кронштадте, – там стоят 14-метровые мачты с парусами, отлитыми ее руками, в восстановлении часовни Апостола Петра на Лахте – тогда, наверное, она и «прикипела» к чугуну.
С одной стороны, я горжусь детьми, с другой – понимаю, что когда-то недодал им внимания. Как-то сказали: «Нам было очень обидно, когда ты уходил в тайгу с хулиганами, а мы оставались дома».
Дети подарили нам троих внуков. У Кирилла и Юли – Ева, ей 12, У Ксении – 10-летний Ярослав и семилетний Саша. Оба практически постоянно под неусыпным контролем нашего любимого зятя Володи Романова. Благодарен, что он не включил «механизмы домостроя», а позволил Ксении расти профессионально. Живут в городе, любят приезжать в гости, плескаться в озере.
Друзья человека
Еще одна любимая тема – собаки. Они почти всегда были в моей жизни. В детстве – большой бабушкин дворовый пес Тарзан, помесь овчарки с лайкой. Потом Джульбарс – щенка восточно-европейской овчарки принес из речного порта отчим. Тоже долго жил у бабушки в селе Сухобузимском и сопровождал нас с братом в походах и вылазках, путешествиях по речке Сухой Бузим. В погранвойсках хоть и не было у меня своей собаки, в наряды всегда ходили вместе – или с инструктором, или с вожатым. Потом был перерыв, а как приехали в Яйлю, собаки снова стали частью моей жизни.
Первый Кунак – большая зверовая лайка. Бывало, сопровождал меня в конных патрульных рейдах, помогал задерживать нарушителей, показывал спрятавшихся браконьеров. Погиб в тайге при переправе через Чулышман. В октябре 1998-го появилась Кукарача, помесь лайки и колли. Тогда уже работал с ребятишками, и своим примером она показала мне крайнюю необходимость участия собак в общении с детворой. Эта собачка стала героиней книги «По тропе здоровья с Кукарачей». Потом Катя привезла нам из Кемерова родезийского риджбека с именем Рикфорд Бонифаций Морфиус – Солнечный Пёс Алтын-Кёля. Все собаки любимые, но этот – особенный. До сих пор сердце щемит, как его вспоминаю. Когда он ушел, написал рассказ «Жил-был пёс». Следующая, Федора, прожила у нас всего четыре года. Взяли ее в двухлетнем возрасте в не очень хорошем состоянии, и в январе прошлого года она «ушла на радугу». Теперь у нас Гудзон, лабрадор-ретривер. После ухода Рикфорда зоопсихолог Гена Холодов сказал: «Он к тебе вернется, реинкарнация у собак – дело такое». И вот пришел Гудзон. Нет-нет да и назову его Рикфордом, хотя и внешность другая, и характер. Он играть, ласкаться любит, а тот людей просто мудро терпел. Но что-то есть в них общее.
Собаки нужны детям, внукам. Да и взрослым. Просто дома всегда должна быть собака.
***
Чем дальше от начала нашей жизни в Яйлю, тем больше изумляюсь, как мы с Ольгой, изначально городские жители, здесь выстояли. Видимо, от незнания, что нас ждет, не было страха. Потому все и получилось.
А еще нам помогали практически все жители нашего заповедного поселка: кто-то снабжал молоком, кто-то приносил свеклу, кто-то – моченые яблоки, много всего другого. Поддерживали и словом, и делом. Не буду перечислять наших благодетелей, чтобы случайно кого-нибудь не упустить, не обидеть. Мы благодарны всем! А в городе «удержаться на плаву» нам помогли уже две конкретные семьи, Вишерские и Запорожские, а также Сергей Александрович Ефимов. Огромное спасибо всем нашим телецким землякам и горно-алтайским друзьям за помощь и поддержку, которую мы получили!
Галина МИРОНОВА
Фото: Евгений Веселовский
