«Вася – это Русь»

Уже 60 лет прошло с тех пор, как был снят в Горном Алтае
фильм «о хорошем и добром человеке» шофере Пашке Колокольникове.
Премьера киноленты «Живет такой парень» состоялась в сентябре 1964 года.

«Что я хотел» – так назвал свои размышления о фильме В.М. Шукшин. Он писал: «Я хотел сделать фильм о хорошем добром человеке. Я понимал, сколь это трудно, и я понимаю, что не сделал такого фильма – не хватило пороху. Но я знаю также, что всю жизнь буду стараться интересно и много рассказать «о хорошем простом человеке», и когда я сумею это сделать, то сумею показать, как глубок и сложен этот самый «простой человек», как он красив и богат душой».

Кроме людей в произведениях Василия Шукшина есть еще два «живых» героя – Чуйский тракт и Катунь.

«Есть на Алтае тракт – Чуйский. Красивая стремительная дорога, как след бича, стеганувшего по горам. Много всякой всячины рассказывается, поется, выдумывается о нем. Все удалые молодцы, все головорезы двадцатых годов, все легенды – все с Чуйского тракта…»

«И еще есть река на Алтае – Катунь. Злая, белая от злости, прыгает по камням, бьет их в холодную грудь крутой яростной волной, ревет – рвется из гор. А то вдруг присмиреет в долине – тихо, слышно, как утка пьет в затоне, за островом. Отдыхает река. Чистая, светлая – каждую илинку на дне видно, каждый камешек. И тоже стоит разок посидеть на берегу, когда солнце всходит».

Конечно, теперь Чуйский тракт не так опасен, как в двадцатом веке, в пятидесятые – шестидесятые годы. Во время съемок фильма Шукшин сам проехал по нему с рыжим шофером, позже появился его рассказ «Рыжий».

«…А зимой, бывает, заметет Семинский перевал – по шесть, по восемь часов бьются на семи километрах, прокладывая дорогу себе и тем, кто следом поедет. Пять метров разгребают лопатами снег, пять – едут, снова пять – разгребают, пять – едут… В одних рубахах пластаются, матерят долю шоферскую, и красота вокруг не красота. Одно спасение – хороший мотор.

И любят же они свои моторы, как души свои любят. Во всяком случае разговоров, хвастовства и раздумий у них больше о моторе, чем о душе. А я хотел рассказать, какие у них хорошие души».

С самых первых рассказов, фильмов Василий Шукшин поднимает вопросы трудолюбия и совести.
«Как немного нужно, чтобы быть хорошим человеком!
Будь добрым!
Будь честным!
Трудись как умеешь и сколько можешь, потому что – а кто же тебя кормить будет?
Радуйся, когда радуется, – умей радоваться. Испытай горе – прокляни и восстань на обидчика, который посягнул на жизнь, не им дарованную.
И как много! Сколько путей нашли люди, чтобы уйти от своей совести, сколько лживых песен придумали, чтобы убаюкать ее – совесть».
Вот что нужно «рекламировать» молодежи: совесть, совесть, совесть. Именно таких людей уважал Шукшин.

Любовью к своему селу, Чуйскому тракту, Катуни пронизано все творчество писателя.
«Село наше большое, Сростки называется. Стоит оно на берегу красавицы-Катуни. Катунь в этом месте вырвалась на волю из каменистых теснин Алтая, разбежалась на десятки проток, прыгает, мечется в камнях, ревет… Потом, ниже, она несколько успокаивается, круто заворачивает на запад и несется дальше – через сорок километров она встретит свою величавую сестрицу Бию и умрет, породив Обь. В месте слияния рек далеко еще виден светлый след своенравной Катуни – вода в ней белая…
А над всем этим – синее-синее алтайское небо. И далеко слышно, как кипит в камнях бешеная Катунь. А на западе в полнеба пластает соломенный пожар зари; задумчиво на земле, хорошо…»

Посчастливилось Василию Шукшину, а тогда Васе Попову, как звали его по материнской фамилии, проехать по дороге, о которой еще не раз напишет.
«Ехал я по Чуйскому тракту из Онгудая – домой, в Сростки…
Из Онгудая к Сросткам – это ехать с гор, вниз, в предгорье, километров триста. Крестный в Онгудае посадил меня на ЗИС-5 к рыжему шоферу, заранее отдал деньги – и я ехал себе. От одной езды сердце замирало в радости… А я себе смотрел во все глаза, как яснеет, как летит навстречу нам огромный распахнутый горный день… Ах, и прекрасно же ехать! И прекрасна моя родина – Алтай: как бываю там, так вроде поднимаюсь несколько к небесам. Горы, горы – а простор такой, что душу ломит. Какая-то редкая, первозданная красота. Описывать ее бесполезно, ею и надышаться-то нельзя: все смотрел бы и дышал бы этим простором. И не пугали меня никогда эти горы, хоть наверху на них – голо, снег…»

Вспоминал Шукшин о своих переживаниях, тоже детских, когда отчим перевозил семью в город. Как горько мальчишке было расставаться с любимой рекой, с Катунью.
«Мы все некоторое время смотрим на родимую реку.
Я вырос на ней, привык слышать днем и ночью ее ровный, глуховатый, мощный шум… Теперь не сидеть мне на ее берегах с удочкой, не бывать на островах, где покойно и прохладно, где кусты ломятся от всякой ягоды: смородины, малины, ежевики, черемухи, облепихи, боярки, калины… Не заводиться с превеликим трудом – так, что ноги в кровь и штаны на кустах оставишь, – бечевой далеко вверх и никогда, может быть, не испытать теперь величайшее блаженство – обратный путь домой». Такие мысли приходили в голову мальчишке из рассказа «Первое знакомство с городом» – грустные, тревожные, прощальные. А Катунь в его мыслях – живая, кормилица.
Еще есть упоминание о реке в рассказе «Игнаха приехал».

«Игнатий вылез из воды и задумчиво стал смотреть на далекие синие горы, на многочисленные острова.
– Катунь – матушка…
Сели на теплые камни. Долго молчали, глядя на быстротекущие волны. Они лопотали у берега что-то свое, торопились.
Солнце село на той стороне, за островами. Было тихо. Только всплескивали волны, кипела река…
Трое смотрели на родную реку, думали каждый свое…»
Шукшин рисует реку в разное время года: в этих строчках она летняя, а в рассказе «Степка» – весенняя, холодная…
«Лед прошел на реке. Но еще отдельные льдины, блестя на солнце, скребут скользкими животами каменистую дресву, а на изгибах речных льдины вылезают синими мордами на берег, разгребают гальку, разворачиваются и плывут дальше – умирать…» Он говорит о реке, как о человеке – дорогом, любимом.

Поговорим о прототипах главного героя Пашки Колокольникова в фильме «Живет такой парень», которого мастерски сыграл Леонид Куравлев. До конца своих дней актер с благодарностью вспоминал этот фильм и режиссера. О Шукшине он сказал убедительно: «Вася – Русь». Почему Куравлев исполнил главную роль в фильме? Вот строчки из статьи, написанной Шукшиным: «О Куравлеве могу говорить долго и много. Я очень люблю этого человека. Но так как надо объяснить какие-то профессиональные качества, постараюсь это сделать покороче. Вот в чем особенность этого актера… Я поразился его способности много читать. Это всегда привлекает в человеке. Человек становится сразу много интереснее. А затем мне чрезвычайно понравилось, что он человек наблюдательный…. Хочу еще одну черту подчеркнуть – юмор этого человека. Это добрый и веселый человек. Нам нужны такие люди в жизни, на экране, в книгах – везде. Это трудно воспитать, это рождается вместе с человеком. А важно потом не потерять это, сохранить в силе и нести это чувство людям, оно очень нужно…»

Как и многие другие, я была уверена, что образ Пашки Колокольникова списан если уж не со сростинского парня-шофера, то по крайней мере взят от кого-то с Алтая. Каково же было мое удивление, когда в феврале 1991 года, будучи в Москве и познакомившись с сослуживцем Шукшина Василием Ермиловым, увидела у него на книге «Земляки» автограф Шукшина следующего содержания: «Василию Ермилову, прообразу Пашки Колокольникова, на память. 22 мая 1971 г. В. Шукшин в Москве».
А еще на одном из экземпляров «Трудной книги» В. Медынского мне встретилась надпись: «Васе, старшине 1-й статьи, Ермилову, в знак памяти и дружбы. Василий Шукшин, февраль 1965».

Эти книги и зажигалку-кораблик, которую Шукшин подарил ему на 45-летие (родились они в один день 25 июля, только В.М. Ермилов – годом раньше.) я когда-то бережно приняла из рук владельца и привезла в музей В.М. Шукшина в Сростках, где они и находятся поныне.
Что же за человек Василий Ермилов? Где он родился и вырос?
В России – это точно. А точнее назвать трудно… Он круглый сирота, родителей никогда не знал.

В годы Великой Отечественной войны с детским домом был эвакуирован на Алтай, немного пожил в одном крае с Василием Шукшиным.

Свел двух Василиев морфлот, потом до конца жизни эта ненавязчивая мужская и совершенно бескорыстная дружба, как мне кажется, их объединяла.

Неслучайно, видимо, портреты матери и деда с бабкой по материнской линии (Мария Сергеевна, Сергей Федорович и Агафья Михайловна) Василий Макарович заказывал Ермилову. Этот человек – непрофессиональный, но талантливый художник.
Вечер общения с Василием Ермиловым для меня пролетел незаметно. Память его сохранила интересные и теплые моменты из общения с Василием Макаровичем.
Много раз Шукшин выручал нуждающихся художников, делая это с достоинством и уважением.

Приведу один пример. Однажды Василий Ермилов с еще одним товарищем-художником пошли в выходной на ВДНХ, решив попробовать продать свои работы. Простояли до обеда, никто ничего не купил. Тут осенила их мысль: зайти в гости В.М. Шукшину, хотя намерения продавать ему картины не было. Как только самородки появились в дверях, Василий Макарович сразу понял, что день у них не задался. Засмеялся и говорит:

– Ну, Репины и Перовы, давайте показывайте, что там у вас!
Художники разложили свои работы на полу, он посмотрел и выбрал штуки четыре. Тут же отдал деньги.
Василий Матвеевич, вспоминая этот эпизод, заметил, что не нужны были Шукшину эти «картинки», он никогда их в квартире Василия Макаровича не видел. Просто надо было выручить мужиков, но понимал Макарыч, что, просто давая деньги, может обидеть художников. Уважал профессиональную гордость, потому и покупал, так было не раз.

Закончить же разговор о прообразе Пашки Колокольникова мне хочется словами самого прототипа Василия Ермилова, написавшего в сентябре 1978 года матери В.М. Шукшина Марии Сергеевне: «Ваш сын Василий Макарович Шукшин был и остается для меня близким и дорогим другом и Человеком с большой буквы. Человеком ХХ века, о котором еще очень мало сказано и о котором предстоит еще многое рассказать в будущем… Его жизнь, короткая, но яркая как фейерверк, блеснула своей русской простотой, заставив многие умы пересмотреть свои взгляды на жизнь и искусство, на отношения между людьми, на вопросы морали. Она напомнила еще раз о русском патриотизме, о преданности Отечеству и матери-Родине… Его короткая, но прекрасная жизнь оборвалась очень рано, унеся с собою и мои надежды, и его симпатии… Я тяжело перенес его смерть.

У меня не было родных, я их никогда не видел, я не знаю, где я родился, я был просто влюблен в Шукшина после фильма «Живет такой парень», так как прообразом Пашки Колокольникова был я».
Думаю, что ни для кого не секрет, что Пашка Колокольников – собирательный образ. В этом-то и кроется талант художника Шукшина, что почти каждый шофер Чуйского тракта узнавал в герое себя – бескорыстного мужика, способного в любой момент на подвиг, не задумываясь о почестях и славе.

Были планы и задумки у Шукшина сделать отдельный фильм о Горном Алтае, о художнике Г.И. Чорос-Гуркине. Об этом мне рассказал и Фридрих Леонидович Таушканов, который встречался с Шукшиным неоднократно во время съемок фильмов «Живет такой парень» и «Ваш сын и брат». Ф.Л. Таушканов работал тогда начальником областного отдела по культуре при облисполкоме. В.М. Шукшин вместе с оператором А.Д. Заболоцким и художником будущего фильма «Печки-лавочки» ездили по Горному Алтаю, выбирая места для съемок. По словам Таушканова, они тогда побывали в Чемале, Усть-Семе, съездили в Онгудай, где Вася Попов в детстве немного жил у своего родного дядьки, крестного, который хотел обучить крестника бухгалтерскому делу. (Павел Сергеевич Попов работал главным бухгалтером на сырзаводе). Счетного работника из Шукшина не получилось, зато потом появился замечательный рассказ «Племянник главбуха».

Руководители культуры области хотели заинтересовать Шукшина творчеством Чорос-Гуркина, людьми Горного Алтая, их судьбами, чтобы он сделал фильм, взяв за основу повесть И. Ефремова «Озеро горных духов». По утверждению Фридриха Леонидовича, позже у него состоялась еще одна встреча с Шукшиным, уже в Москве. Он передал ему книги алтайских поэтов и писателей, чтобы «напитать» его темой Горного Алтая, но Шукшин «болел» тогда Степаном Разиным.

Жизнь распорядилась по-своему. Если бы пожил Шукшин подольше, наверное, смог бы снять фильм о Горном Алтае, его людях…

Галина Ульянова

• Об авторе

Галина Ульянова – член Союза журналистов России. В конце 1980-х жила и работала в Горно-Алтайске. С 1990 года проживает в Сростках, почти 30 лет проработала старшим научным сотрудником музея В.М. Шукшина.