Почему гражданка Германии выбрала Горный Алтай?
Чоя великолепна! Здесь все замечательно – природа, люди, инфраструктура, – восхищается Ирина Литау, еще полтора года назад проживавшая в небольшом немецком городке Ольденбурге, что близ Бремена.
В России она оказалась по жесткой необходимости (была угроза лишиться родительских прав) и практически без подготовки, но признается: своими действиями тамошние власти лишь ускорили исполнение ее мечты переехать в Россию.
Адрес –
Советский Союз
Вообще-то родом она из Казахстана, вернее, из Казахской ССР. Семья жила в селе под Павлодаром, Ира росла в обстановке, по духу намного более близкой к Советскому Союзу, чем к нынешним реалиям постсоветского пространства. Уехать с малой родины семью подвигла бабушка-немка.
– Поехали буквально всем вагоном: мы, мамина сестра с семьей, бабушкин брат, еще родственники. Мне было 14, никуда уезжать я не хотела, как, кстати, и моя мама, бабушкина дочь. Но сказалось влияние семьи в широком смысле этого слова. В итоге мы с родителями через некоторое время вернулись обратно. Они и сейчас живут в своем селе в прежнем доме. Брат пока в Германии, но собирается переезжать в Санкт-Петербург, сестра замужем за швейцарцем, живут на его родине.
– Что привело вас в Германию снова?
– Муж. Виктор – русский немец, уроженец Киргизской ССР, его семья переехала по той же программе, что и мы в свое время.
– Он пока остается в Германии?
– Да. Борется там за нашего старшего ребенка. У Владислава тяжелая форма аутизма, он живет в специальном учреждении под присмотром, там есть сложности с оформлением документов. Виктор в судах отстаивает права – наши и сына.
За старшего –
двух младших
– Можно об этом подробнее?
– Первые два года Владислав развивался как все дети. После появились первые признаки болезни, а к восьми годам началось обострение. В Германии, с одной стороны, приветствуется толерантность – никто не будет показывать пальцем, удивляться, что ты не такой, как все. Но вот лечением аутизма и подобных ему заболеваний там, в отличие от России, Грузии или Израиля, похвастаться не могут. В свое время мы все же добились обследования в клинике, но результат оказался нулевым. Когда уже перестали справляться сами (ребенок рос, у него прибавлялась не только сила, но и агрессия, в том числе направленная на себя), смогли найти специальную фирму и поместить его в учреждение. Однако вскоре начались другие проблемы: свиданий приходилось добиваться едва ли не через суд, нам начали угрожать лишением родительских прав на Владислава. А через какое-то время местная служба опеки решила «обменять» нашего старшего ребенка на двух младших. Заявили: забирайте своего больного, а мы у вас – двоих здоровых детей, и прислали соответствующую бумагу. Вот тогда я схватила младших в охапку и прилетела в Россию. Это был август 2022-го. Муж продолжает судиться. Ему удалось отстоять родительские права, сейчас пытается поменять фирму по уходу за ребенком (это сложно, так как за каждого пациента идет хорошее финансирование из бюджета), сделать ему паспорт. Только потом они смогут приехать, предварительно решив вопрос с обследованием и лечением Владислава в России.
Мечты
сбываются и…
– Как живущие в Германии родственники отнеслись к вашему отъезду?
– С пониманием. Скажу за тех, кого знаю лично, с кем общалась: любой русский («советский») человек, живущий там, мечтает вернуться. Другое дело, что не все могут себе это позволить. Кому-то просто некуда ехать (допустим, эмигрировал он из Прибалтики, Узбекистана и т.д.), у кого-то дети, а то и внуки выросли в той среде, и им ближе тамошний менталитет, масса других причин может быть. Да и непросто это. Нам очень повезло, что так все решилось.
– Есть ли в небольших немецких городках русские общины, и с кем вы общались больше – с коренными немцами или с мигрантами?
– Со всеми. Конечно, мы очень тесно общались, дружили с выходцами из Советского Союза – чеченцами, казахами, украинцами, таджиками, со всеми остальными. И да, для европейцев мы все – русские.
– Как звучит там украинская тема?
– Как во всей Европе. Хотя везде есть люди думающие, понимающие, у которых мозги не промыты пропагандой. Даже среди самих украинцев. До 2022 года, несмотря на то что несли в массы тамошние СМИ, у нас в городке все было спокойно, мирно. А потом пошли неприличные выходки – в магазинах, в парках и т.д. Но опять же не все бегают по людным местам, машут чем попало. Просто тех, кто настроен агрессивно, больше видно, лучше слышно.
Деликатная тема
– А вот эта деликатная тема про навязывание молодежи странных отношений…
– Если бы только молодежи! В детсаду как-то посмотрела книжечки, разложенные у входа. Совсем маленьким ребятишкам там картинками объясняют про нормальность двух мам, двух пап и т.д. И это еще одна веская причина для отъезда людей, воспитанных на нормальных ценностях. «Советские» люди, живущие на Западе, с большим энтузиазмом приняли соответствующий российский закон.
Еще одна боль родителей – ювенальная юстиция. Читала, что и в России одно время к этому шло, сейчас вроде бы у нас в стране этот процесс повернулся вспять. А там, говоря о защите, на самом деле запросто изымают детей из семьи по надуманным предлогам. Причем если «русские», объединившись, все-таки умудряются возвращать детей (не получится официально, выкрадут и увезут), то местные склонны смиряться с таким подходом.
Одним словом, нам чужд их менталитет. В который раз скажу: нам лучше здесь, в нашей стране. Но столько же раз я готова повторять: хорошие и думающие люди есть везде, и друзей мы выбираем не по национальности, а по человеческим качествам.
«Всем миром»
– В Казахстан не думали вернуться?
– Думала. Это моя малая родина, я люблю места, в которых выросла, все там знаю, там мои родители, друзья детства. Наверное, в Павлодаре было бы легче, но нынешний Казахстан меня не принял – я сделала несколько попыток оформить документы для переезда, получения хотя бы вида на жительство. С другой стороны, живя в Германии и понимая, что это не моя страна, все время мечтала о России. Мне нужны были российские новости, российские песни, передачи и фильмы на русском языке. Поэтому, когда нависла реальная опасность, я выбрала Россию.
– А почему остановились именно на Чое?
– Раньше никогда не была в этих краях, но всегда мне заочно нравилась Сибирь, особенно Горный Алтай. А в Чое у мужа был друг Сергей Галанов – замечательный человек! Он встретил нас, когда мы впервые приехали, и меня, растерянную, буквально взяв за руку, водил по инстанциям. Его, к сожалению, уже нет в живых, но я всегда буду ему очень благодарна.
– Как вас встретили в официальных структурах?
– Сначала казалось, что холодно, с немым вопросом «зачем вы здесь?». А потом как-то все стало получаться. Один человек пошел навстречу, другой, и так по цепочке. С пониманием отнеслись к нашей ситуации сотрудники миграционного подразделения в Республике Алтай, а вообще помогали и в Чое, и в Горно-Алтайске, и даже в Москве. Я задавала вопросы на сайте Президента России. Мне отвечали, что нужно сделать, куда следует обратиться. Постепенно решили все проблемы с недостающими документами – хоть и мечтала всегда о России, уезжала я спонтанно. Что-то муж досылал, что-то на месте утрясалось.
Радость бытия
Через два месяца после приезда, осенью 2022-го, Ирина получила статус носителя русского языка и временное убежище на территории РФ, а в ноябре 2023-го ей вручили паспорт. Теперь она и двое ее младших детей – настоящие граждане России. Незадолго до наступления нового, 2024 года Ирина купила дом, в котором и встречала нас, угощая потрясающей красоты и вкусноты тортом собственного изготовления. Смущаясь, она говорила о том, что еще не успели обустроиться. Однако уже сейчас в доме чувствуются теплота, доброта, радость бытия и творчества. У крылечка гостей встречает ласковый песик Персик – он пришел, когда Ира с детьми еще жила на съемной квартире, и стал охранять, в комнате нежатся красавицы-кошки Снежина, Юки и Мурка. На стенах – несколько работ Ирины, в свое время она окончила художественную школу.
Шестилетняя Таисия, поздоровавшись, убегает смотреть любимые мультики, десятилетний Добрыня только что ушел на занятия.
– Хотя дома мы всегда говорили по-русски, переживала, что могут возникнуть проблемы с учебой, ведь в начальных классах сын учился в немецкой школе. Но он быстро освоился, хорошист. Дети чувствуют себя здесь прекрасно! И я тоже. Некоторое неудобство доставил переезд в зиму, зато теперь мы в своем доме, на своем участке, с большим огородом.
Рада, что все получилось!
– Сельский быт вас не смущает?
– Нет. Я же к нему привычна с детства. И печку топлю с удовольствием, и все остальные сельские домашние дела мне нравятся. Очень нравится и сама Чоя.
Хотя, когда к нам приедут муж и старший сын, возможно, придется подумать о смене места жительства – это будет зависеть от ситуации с Владиславом и его здоровьем. Но пока мы живем в Чое и очень рады этому!
– О работе думали?
– Да. Поначалу не до того было, а получив паспорт, задумалась. В Германии я была домохозяйкой – младшие дети были маленькими, старший сын требовал очень много внимания и сил, потом эти проблемы с опекой и судами. А здесь мне хочется заняться чем-то творческим, таким, чтобы это не требовало постоянного присутствия, но позволяло заработать, принести пользу людям и, конечно, чтобы нравилось. Рассматриваю варианты. Умею и люблю вязать, рисую, увлекаюсь кулинарией. Думаю, найду себе применение.
И муж, как приедет, тоже без работы не останется. Он инкассатор, в запасе у него еще несколько профессий.
Я рада, что у меня все получилось, благодарю всех, кто принял участие в нашей судьбе. Верю, что у мужа с сыном тоже получится. Иначе быть не может.
Знаете, я поначалу удивлялась, что моя история может быть кому-то интересна, а потом подумала: возможно, прочитав о нас, кто-то наконец-то тоже решится на судьбоносный переезд.
Фото из архива семьи Литау
