– Из-за черепно-мозгового ранения потерял память. Помнил только последние три года жизни и отдельные яркие моменты. И своего деда Григория. Тяжеловато пришлось, по крупицам собирал свою предыдущую жизнь. Особенно сложно было, когда из госпиталя вернулся в республику: тебя все помнят, а ты – нет, – рассказывает ветеран специальной военной операции Давыд ТОБОКОВ. – Смотришь в глаза родственнику, он привык к тебе прежнему, а ты даже не знаешь, как себя раньше вел. Многие не верили, думали, дурачусь. Просто не сталкивались раньше с таким.
На СВО 25-летний Давыд пробыл всего восемь дней: третьего марта 2022-го он получил ранения, да такие, что возвратиться на линию соприкосновения уже не смог, хотя поначалу обдумывал разные варианты, вплоть до поступления в ЧВК (разумеется, после протезирования).
Продолжатель дела своего отца
– Меня вывели из строя прямо перед операцией (про нее я говорить не буду). Был бой, попал под перекрестный огонь. Когда прилетело в голову, ослеп и начал отползать к позициям своего взвода. Тут накрыло артиллерией, оторвало правую ногу, поломало левую. Полз. Благо мои ребята подготовленные, молодцы! Выбрали момент, когда на несколько секунд снизилась плотность огня, подскочили, подхватили, оттащили к технике, оказали первую помощь. И я отключился.
Он очень доброжелателен. О вещах, от которых бросает в дрожь, говорит внешне спокойно.
– Иногда бывают моменты: на миг что-то вспоминается и тут же растворяется – как дымка, как сон через минуту после пробуждения. Сейчас уже все хорошо. Я другой. Иногда думаю: а надо ли вспоминать все, что было? Ведь тогда я уже не буду сегодняшним. Ценю то, что у меня есть сейчас.
О чем Давыд Вячеславович, сын сотрудника СОБРа лейтенанта Вячеслава Тобокова, погибшего в 2003-м в Чечне, помнит хорошо, так это о том, что путь воина выбрал давно.
– Отец был снайпером. Кто служил с ним, вспоминают его как отличного бойца, прекрасного человека. Его отец Григорий, мой дедушка, был следователем в одном из районов Горного Алтая. Тоже, получается, служил. Военным стал и брат отца, он подполковник (по-русски он мне дядя, по алтайской традиции – тоже брат). Под влиянием значимых для меня людей я выбрал этот путь. Многие из родных отговаривали. Меня старались воспитать так, чтобы остался в мирной профессии. Но я шел к военной стезе с самого детства. Служил во Владивостоке, затем в Хабаровском крае, где в 2021 году подписал контракт. Оттуда же убыл на СВО. Снайпером.
Какие мысли были на том поле под Киевом? Никаких. Не должно быть посторонних мыслей. На них и времени нет. Есть задачи, их необходимо выполнять. А вообще в тех местах и обстоятельствах: сегодня жив – и хорошо.
Я из тех военных, которым нравилось там, которые всю жизнь готовились к этому. Всему происходящему, конечно, не радовался, но был счастлив оттого, что я – продолжатель дела своего отца, защитник Родины – нахожусь среди своих товарищей, братьев по оружию. Нравилось чувство собранности, жесткости – не жестокости, а именно жесткости, оно там помогает жить.
Конечно, тяжело, когда свои погибают. Но ты не имеешь права на эмоции, просто не должен чувствовать, нужно максимально отключаться. Ты находишься в определенной ситуации, и должен быть только в ней. Как только задумался о чем-то другом, теряется концентрация. Вот и я: чуть потерял контроль, расслабился – сразу получил ранения.
Спасибо докторам
и всем, кто помогал!
Меня быстро эвакуировали с территории проведения боевых действий, оказали квалифицированную, насколько это возможно в тех условиях, помощь. Привезли сначала в Белоруссию, в полевой лагерь. Огромная благодарность от меня и от многих других ребят белорусским женщинам – докторам, медсестрам и всем, кто помогал нас таскать, возить. Все улыбчивые, красивые.
Оттуда направили в Санкт-Петербург, в военный клинический госпиталь – прекрасный комплекс, в нем я пробыл около двух месяцев, самое тяжелое время. Первые дни лежал в отделении, не помню, как называется, там держат тех, кому предположительно жить осталось несколько минут. Оказывают максимальную помощь, но надежды очень мало. Потом перевели, было много операций, переливаний и т.п. Дальше – госпиталь в Солнечногорске, затем имени Вишневского в Красногорске – там находился уже вплоть до выписки.
Когда пришел в себя, первым желанием было что-то почитать. Принесли книгу, но не смог осилить и страницы – буквы не узнавал, не мог сконцентрироваться. Понемногу учился, через месяц-полтора стал читать больше. Иной раз думал: что же это, на всю жизнь так? Спасал себя утверждением: через год я буду все это вспоминать как давнее событие. В госпитале мыслей было уже много: обо всем сразу и о времени, в том числе, проведенном на Украине.
– С местными жителями там довелось встречаться?
– Было дело. Сами понимаете, гражданские приняли нас без восторга. Они жили своей жизнью, по большей части не знали, да и не интересовались тем, что происходило все эти годы на Донбассе. Мы шли быстро, но бои начались с первых же километров. Особенно тяжело было в городах. Работали магазины, рестораны, еще шла обычная жизнь, но кто-то уже успел уехать, кто-то прятался, а кто-то и мародерствовал. По отношению к простым людям испытывали жалость. У нас был приказ: с мирным населением не соприкасаться, никого не трогать.
Ребята наши молодцы! Если видели семьи, что укрывались в подвалах, других местах, приносили им еду, что-то, чтобы порадовать ребятишек. Помогали чем могли.
Были среди местных люди понимающие, находились и те, кто спрашивал: «Зачем?» Хотя редко. Да и ответа мы не давали. Но случалось и такое, когда мирные сдавали наши позиции…
Как раньше – не будет
– Как происходил переход к мирной жизни?
– Долго, местами тяжело, но все уже пройдено. Нет такого, чтобы проснулся – и перешел в другое состояние. Много думаешь, много делаешь. Привыкаешь к ранению. Раньше жил с двумя ногами, многого не замечал. Надо приспосабливаться к новым реалиям.
Сложно было родственникам – маме, сестре (она младше меня на 13 лет, я ей как отец), и не только из-за моего физического состояния. Я привык, когда все жестко, прямо, четко, а они – нет. Еще про госпитали. За мной ухаживала мама. Приехала девушка – не невеста, просто одногруппница, это очень приятно. И в Питере, и в Москве приходили ребята из землячеств. Радостно было увидеть своих, поговорить с ними. Это запоминаешь, и это очень помогает. В первый год смотрел очень много фильмов, до сих пор много читаю. Конечно, хотел вернуться, помогать ребятам, быть в распоряжении своей роты, со своим подразделением. Но, поразмыслив, понял: как раньше уже не будет – работоспособность, координация, концентрация не те. Мало того что себя могу подставить, так еще и товарищей – невозможностью выполнить задачу.
Здесь тоже есть работа. И да, тем, кто стремился, но не попал в зону СВО, хочу сказать: патриотизм можно проявлять и на гражданке. Выполняй на отлично свою работу, помогай в сборах, отправляй ребятам что можешь – тактические перчатки (очень мне помогали), налокотники, наколенники, любые расходные материалы и предметы, продукты. Там ничего лишним не будет. Бойцы решат, кому и что необходимо именно сейчас.
А еще там нужны письма – они очень дороги. От близких людей, от знакомых и незнакомых. Их хранят, читают про себя и вслух. Любая частичка домашнего тепла, каждая крупица, напоминающая о мирной жизни, там греет.
– С сослуживцами общаетесь?
– Первые полгода общался. Потом надо было абстрагироваться, адаптироваться к другой жизни. Многие из нашего подразделения погибли уже после того, как меня ранило.
Есть те, кто уволился, – тяжело долгое время ощущать, воспринимать все, что происходит там. Мало кто может к этому привыкнуть. У нас в роте была пара человек, для которых «война – мать родная», прямо «коммандос», вояки до мозга костей. Остальные – обычные ребята, что мечтают о семье и мирной жизни, а сейчас просто защищают Родину. Я не осуждаю тех, кто не выдержал. Любое сомнение – это потеря времени. А если человек еще и боится, он совершает ошибки, приводящие к смерти, порой не только к своей.
Поэтому повторюсь: ты просто не можешь, не должен испытывать страх! Если не под силу, лучше помоги чем-нибудь другим – иди на завод, выполняй хорошо свое мирное дело, занимайся гуманитарной помощью. А тем, кто там, лучше стараться не думать, а делать.
Чтобы выжить
– Что там помогает помимо поддержки «отсюда»?
– Обучение. Тренировки физические и психологические. Мне очень помогла подготовка, пройденная во время контрактной службы. Людям, которые туда убывают, скажу: подготовка – это база, основа и шанс выжить. И опять повторю: если человек не подготовлен, как бы ни хотел воевать, там он может принести проблемы, а здесь – реально помочь тем, кто сейчас там. Я намного больше доверял своим парням, чем бойцам из других подразделений, именно потому, что был уверен в уровне их подготовки.
– Чем занимаетесь сейчас?
– Работаю в военкомате. Должность и звание были утверждены в 2022-м постановлением Президента России. Владимир Владимирович Путин дал возможность ветеранам СВО продолжать службу, пусть и не на боевых должностях.
Участвую в мероприятиях фонда «Защитники Отечества». Соглашаюсь всегда, когда есть возможность. Ребята из фонда вообще молодцы! Много помогают таким, как я, и в плане оформления или восстановления документов, и в организации поездок, даже в другой город, если это необходимо по здоровью, и в адаптации в целом. Хорошо, что там работают не только гражданские, но и военные специалисты. Ребятам с ранениями с ними проще общаться. При этом неважно, где человек воевал: на Украине, в Сирии или где-то еще. Есть там Игорь Черников, сейчас второй раз добровольцем воюет в зоне СВО – конечно, он нас понимает больше, чем кто бы то ни было.
Еще книги. Всегда их любил. Многие забыл, надо перечитывать, чем и занимаюсь. Стараюсь читать медленно, вдумчиво, чтобы откладывались фразы, мысли. Сунь-Цзы не так давно купил – давно хотел в свою коллекцию «Искусство войны». «451 градус по Фаренгейту» Рэя Брэдбери перечитал, многое другое. Продолжаю смотреть фильмы – художественные, документальные, разные.
В 2023 году получил диплом. По окончании Лицея №6 им. И.З. Шуклина поступил на экономико-юридический факультет ГАГУ, но до армии обучение не окончил. По возвращении помнил не все и не всех (из группы – всего двоих человек), но в итоге выучил и сдал все, что необходимо. На факультете – прекрасные преподаватели, замечательные люди! Помогали во всем. Высшее образование, считаю, необходимо, даже если человек пойдет работать не по специальности. Оно расширяет кругозор, меняет мировоззрение, дает жизненный опыт. Как математика, которая, по Ломоносову, ум в порядок приводит. И в армии это тоже важная вещь, на многое влияет.
Занялся стрельбой из лука. Для военного спорт – одна из первоочередных вещей, очень важная, неотъемлемая часть жизни. После ранения это все отошло на второй план, но потом появились новые возможности. Благодаря поддержке фонда хожу в бассейн и в тренажерный зал. Мой наставник по стрельбе из лука – Кару Сельбиков, чемпион и призер многих соревнований. Он прекрасно разбирается в том, чем занимается. Профессионал высокого класса. Прекрасный тренер!
– Чтобы вернуться к мирной жизни, вам пришлось многое преодолеть, в том числе оборвать контакты с сослуживцами. И все же хотели бы вы встретиться с ними по окончании СВО?
– Если судьба позволит, конечно! Пока же стараюсь не ворошить. И снова повторюсь: ценю то, что у меня есть именно сейчас.
Галина Миронова
Фото Владимира Сухова
